В современной психологической литературе могут встречаются различные термины, касающиеся феноменов защиты. В самом широком смысле защита - это понятие, обозначающее любую реакцию организма с целью сохранить себя и свою целостность. В медицине, например, хорошо известны разнообразные явления защитных реакций сопротивления заболеванию (сопротивляемость организма). Или защитные рефлексы организма, такие как рефлекторное моргание глаза как реакция на приближающийся объект. В психологии же наиболее часто встречаются термины, касающиеся явлений психической защиты - защитные механизмы, защитные реакции, защитные стратегии и т.д. В настоящее время психологической защитой считаются любые реакции к которым человек прибегает неосознанно, для того чтобы защитить свои внутренние структуры, своё сознание от чувств тревоги, стыда, вины, гнева, а также от конфликта, фрустрации и других ситуаций, переживаемых как опасные.

Отличительными признаками защитных механизмов являются следующие особенности:

• А) защитные механизмы имеют бессознательный характер;
• Б)результатом работы защитного механизма является то, что они бессознательно искажают, подменяют или фальсифицируют реальность, дело с которой имеет субъект. С другой стороны, роль защитных механизмов в адаптации человека к реальности имеет и положительную сторону, т.к. они являются в ряде случаев средством приспособления человека к чрезмерным требованиям реальности или к чрезмерным внутренним требованиям человека к самому себе. В случаях различных посттравматических состояний человека, например, после серьезной утраты (близкого человека, части своего тела, социальной роли, значимых отношений и т.д.) защитные механизму нередко играют спасительную на определенный период времени роль.

Каждый из защитных механизмов - это отдельный способ, которым бессознательное человека защищает его от внутренних и внешних напряжений. С помощью того или иного защитного механизма человек бессознательно избегает реальности (подавление), исключает реальность (отрицание), обращает реальность в свою противоположность (реактивное образование), разделяет реальности на свою и противоположную (реактивное образование), уходит от реальности (регрессия), искажает топографию реальности, помещая внутреннее во внешнее (проекция). Однако в любом случае для поддержания работы определённого механизма требуется постоянное расходование психической энергии субъекта: иногда эти затраты очень существенны, как, например, при использовании отрицания или подавления. Кроме того, энергия уходящая на поддержание защиты, уже не может быть использована на более позитивные и конструктивные формы поведения. Что ослабляет его личностный потенциал и приводит к ограничению подвижности и силы сознания. Защиты как бы «связывают» психическую энергию, а когда они становятся слишком сильными и начинают преобладать в поведении, то это уменьшает способность адаптации человека к изменяющимся условиям реальности. В противном случае, когда защита терпит неудачу, также наступает кризис.

Причины определяющие выбор того или иного механизма, пока остаются не ясными. Возможно, каждый защитный механизм формируется для овладения конкретными инстинктивными побуждениями и связан таким образом, с конкретной фазой детского развития.

Все способы защиты служат единственной цели - помочь сознанию в борьбе с инстинктивной жизнью. Простой борьбы уже достаточно для того чтобы, запустить защитные механизмы. Однако сознание защищается не только от неудовольствия, исходящего из нутрии. В том же раннем периоде, когда сознание знакомится с опасными внутренними инстинктивными стимулами, оно также переживает неудовольствие, источник которого находится во внешнем мире. Сознание находится в тесном контакте с этим миром, дающим ему объекты любви и те впечатления, которые фиксирует его восприятие и ассимилирует его интеллект. Чем больше значимость внешнего мира как источника удовольствия и интереса, тем выше и возможность пережить исходящее от него неудовольствие.

Психиатры и клинические психологи приходят к пониманию роли защитных механизмов в развитии личности. Преобладание, доминирование какого - либо защитного механизма может привести к развитию определённой черты личности. Или, наоборот, человек с сильными характеристиками личности имеет тенденцию доверять определенным защитным механизмам как способу совладания с определенными стрессами: так, например, личность с высоким самоконтролем имеет тенденцию использовать интеллектуализацию как основной защитный механизм. С другой стороны, обнаружено, что у людей с серьезными личностными расстройствами и нарушениями может преобладать определённый защитный механизм как средство искажения реальности. Например, такое расстройство личности, как паранойя (страх преследования), связан с проекцией, а психопатии - преимущественно с регрессией как защитным механизмом личности.

Из всех периодов человеческой жизни, в которых инстинктивные процессы обретают постепенную важность, период полового созревания всегда привлекал наибольшее внимание. Психические явления, свидетельствовавшие о наступлении полового созревания, долгое время были предметом психологического исследования. Можно найти много работ с описанием изменений, происходящих в характере в эти годы, нарушений психического равновесия и в первую очередь непонятных и непримиримых противоречий, появляющихся в психической жизни. Это период усиления сексуальных и агрессивных тенденций. Во время полового созревания возможно возникновение психотических расстройств с целью ухода от трудностей, перепады настроения и стресс могут приводить к психотическим эпизодам в поведении.

Психические механизмы – это целостный набор психических состояний и процессов, реализующих движение к некоторому результату в соответствии со стандартной или часто встречающейся последовательностью.
«“Психологические механизмы” это такое понятие, в котором сливается образно-метафорическое описание (ведущее начало от родового “механизма”) и научное представление о внутрипсихических процессах, обеспечивающих эффективность – в нашем случае – психологического воздействия» – так описывает психологические механизмы Е. Л. Доценко .
В зависимости от задействованных психологических механизмов и характера внутриличностных процессов различают несколько видов манипуляций.

Модель перцептивно-ориентированной манипуляции
♦ Вовлечение – восприятие через об раз.
♦ Мишени – желания, интересы адресата.
♦ Фон – межмодальные ассоциации, соответствие образа мотиву, намеченному в качестве мишени воздействия.
♦ Побуждение – прямая актуализация мотива, соблазнение, провокация.

Простейшие приемы выстраиваются на предъявлении таких стимулов, которые актуализируют необходимую манипулятору потребность. На этом принципе строится подавляющее большинство, например, сексуальных уловок: обнажение участков тела, подчеркивание эротически привлекательных форм, использование движений и жестов, ассоциирующихся с сексуальными играми, и т. п.
Близкие по природе приемы основаны на непосредственном управлении воображением адресата. Поучительный пример находим у А. С. Пушкина в «Сказке о царе Салтане». Это история о том, как князь Гвидон добился того, чтобы царь-батюшка навестил его город на острове Буяне. Манипуляция заключается в том, что Гвидон ни разу не пригласил Салтана к себе, каждый раз ограничиваясь лишь передачей приветственных поклонов, но в конце концов дождался-таки (непрошеного!) визита. Расчет был на то, что после рассказов удивленных купцов об увиденном на острове Буяне царь сам изъявит желание нанести визит своему новому соседу. Для того Гвидон и старался удивить купцов – первый манипулятивный прием был несколько раз успешно испытан на них. Принцип его простой: большинству людей трудно удержаться от того, чтобы не рассказать об удивительных вещах – и удивить этим слушателя. Второй же прием – побуждение желания Салтана навестить Гвидона – опирается в основном на любопытство, которому, несомненно, и цари подвластны.

Модель конвенционально-ориентированной манипуляции
♦ Вовлечение – с помощью специальных схематизмов: правил, норм, сценариев.
♦ Мишени – готовые образцы поведения.
♦ Фон – социальн о заданные и индивидуально усвоенные программы жизни, принятые адресатом сценарии поведения, личностно усвоенные представления о том, что необходимо исполнять, и проч.
♦ Побуждение – распределение ролей, соответствующие сценарии, напоминания (о договоренности, об общении, о должном, о запретах, об ожидаемом и т. п.).
Повсюду, где крепки социальные нормы, традиции, найдется подходящая жертва для манипулятора. Само понятие культуры включает в себя систему запретов и табу, которые должен учитывать каждый воспитанный человек. Те, кто понимает это слишком буквально, выполняет правила чересчур усердно, неизбежно попадают в число конвенциональных роботов. Предлагаем несколько шутливых иллюстраций к данному тезису. Чаще всего подтрунивают над приверженностью традициям англичан.

Судно причалило к необитаемому острову. При высадке на берег команда обнаружила там англичанина, давным-давно спасшегося при кораблекрушении, а также три построенных им дома.
– Неужели все это вы сами построили? Невероятно! Но зачем вам, одному, три дома? – недоумевали путешественники.
– Вот этот, первый, – мой дом (он же – моя крепость); второй – клуб, в который я хожу; третий – клуб, в который я не хожу.

Еще эпизод из жизни конвенционального робота, похоже, опять-таки англичанина.

Поздней ночью дворецкий осмелился нарушить покой своего хозяина для того, чтобы сообщить:
– Сэр, я сожалею… В спальню вашей супруги через окно проник неизвестный…
– Джон, достань мое ружье и охотничий костюм. Я полагаю, пиджак в клетку подойдет для данного случая?

При всей жесткости ограничительных рамок традиций приходится признавать, насколько они необходимы как атрибут культурного человека. Очень точно на этот счет выразился Антуан де Сент-Экзюпери: «Правила поведения порой напомин ают ритуальные обряды: они кажутся бессмысленными, но они воспитывают людей». То, что их используют манипуляторы, – неизбежные социально-психологические издержки.

По безлюдной знойной пустыне ползет человек, еле слышно повторяя:
– Пить, пить, пить…
Ему навстречу ползет другой человек и шепчет:
– Галстук, галстук, галстук…
Первый путник даже перестал стонать и возмутился:
– Какой, к черту, галстук, когда умираешь от жажды?
– В трех милях отсюда я обнаружил ресторан, где есть и вода, и соки, и коньяк. Но без галстука туда не пустят.

Столь строгие приверженцы традиций будто сами напрашиваются, чтобы нашелся кто-либо на роль лидера-манипулятора и принялся ими руководить.
Портрет конвенционального робота, законопослушного советского гражданина нарисовал в своей известной юмореске Михаил Ж ванецкий.

Алло?.. Это милиция?.. Скажите, вы меня не вызывали?.. Я вернулся из командировки, а соседи говорят, кто-то приходил c повесткой – меня куда-то вызывают… Чижиков Игорь Семенович, Лесная, 5, квартира 18… Я не знаю, по какому делу… Нет, я не в магазине… Нет, не блондин… 33… Я на всякий случай. Вдруг вы… Не вызывали… Может, ограбление?.. Я-то нет… Но мало ли… Может, кто-нибудь оклеветал?.. Может, вы знаете?.. Нет, пока ничего. Значит, вы не вызвали?.. Извините за беспокойство.
Алло?.. Это военкомат?..
…
Алло?.. Это суд?.. Алло?..
…
Это диспансер?..
…
Алло! Это милиция?.. Это Чижиков из диспансера. Мне сказали, чтобы я к вам обратился. Не блондин… Лицо чистое. Сто шестьдесят семь, сороковой, тридцать три, голубые… Я все-таки зайду… Ну пожалуйста, доведем до конца… Можно?.. Спасибо. Бегу…

Модель операционально-ориентированной манипуляции
♦ Вовлечение – посредством использования таких автоматизмов, как сила привычек, инерция, навыки, логика действий.
♦ Мишени – привычные способы поведения и деятельности.
♦ Фон – инерция, стремление к завершению гештальта.
♦ Побуждение – подталкивание адресата к включению соответствующего автоматизма.
Примерами манипуляций данного вида могут служить упоминавшаяся ранее басня Крылова «Ворона и Лисица» и рыбная ловля.

Модель манипуляции, ориентированной на умозаключение
♦ Вовлечение – когнитивная схема, внутренняя логика ситуации, стандартное умозаключение.
♦ Мишени – закономерности познавательных процессов, когнитивные установки.
♦ Фон – снятие когнитивного диссонанса.
♦ Побуждение – намек, «озадачивание», имитация попыток решения проблемы.

Манипуляции данного вида осуществляют наиболее удачливые следователи в тех случаях, когда есть уверенность в том, что подозреваемый действительно совершил преступление, но не хватает доказательств для предъявления ему обвинения. Следователь сообщает преступнику некую информацию, побуждая его к действиям по уничтожению улик, и ловит его на этом. Именно так поступал сыщик Коломбо в знаменитом сериале.

Модель манипуляции, ориентированной на личностные структуры
♦ Вовлечение – поступок, принятие решения.
♦ Мишени – мотивационные структуры.
♦ Фон – принятие ответственности за выстраданный в сомнениях выбор.
♦ Побуждение – актуализация внутриличностного конфликта, имитация процесса принятия решения.

Весьма пок азательна в этом плане манипуляция, которую мы называем «Хочу с вами посоветоваться». Манипулятор, получая совет, тем самым возлагает ответственность за последствия на того, кто этот совет дал. В соответствующих главах мы покажем, как это используется манипуляторами в служебных и деловых отношениях, во взаимоотношениях между родителями и детьми.

Модель манипуляции, ориентированной на духовную эксплуатацию
♦ Вовлечение – совместный поиск смысла.
♦ Мишени – отношения между мотивами, смыслы.
♦ Фон – привычные для адресата способы совладания со смысловой дезориентацией и заполнения смыслового вакуума.
♦ Побуждение – актуализация существующих смыслов и ценностей, подталкивание к смысловой дестабилизации и переоценке ценностей, имитация процесса поиска смысла.

Знаменитая фраза Васисуалия Лоханкина «А может, в этом и есть сермяжная правда?» имеет прямое отношение к манипуляциям данного вида.
К этому же виду относятся случаи вербовки в свои ряды, которые проводят всевозможные религиозные секты. Это заведомо манипулятивные организации, ибо они заставляют человека поверить в собственное несовершенство. Они вселяют в него недоверие к собственной природе, после чего человек начинает испытывать потребность во внешнем руководстве собой. Основатели сект преследуют, как правило, эгоистические цели личного обогащения и властвования над людьми, поддавшимися их влиянию. Взамен последние обретают чувство безопасности, уверенности в своем будущем и в правильности выбранного пути.

УДК 159.923.37:616.89-008.444.1

МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ПРОБЛЕМЫ ЧУВСТВА ВИНЫ

Э.А. СОКОЛОВА*

Гомельский государственный университет имени Франциска Скорины,

Гомель, Республика Беларусь

Проведенное целенаправленное исследование литературы показывает некоторые механизмы формирования психологической проблемы чувства вины, ее динамику и разновидности. Психологическая проблема чувства вины может быть связана с враждебностью, ответственностью или этими обеими составляющими личности; она может иметь как негативную, так и позитивную динамику. В динамике развития личности происходит трансформация психологической проблемы чувства вины и изменяются ее связи как внутри психологической проблемы, так и между психологической проблемой и личностью.

Ключевые слова: чувство вины, психологическая проблема, невроз, суицид, депрессия.

Введение

Одной из психологических проблем является чувство вины. Оно может являться: самостоятельной психологической проблемой , составляющей депрессивной позиции ребенка или составляющей некоторых видов психической патологии или некоторых психических заболеваний . При этом чувство вины - одна из наиболее трудно решаемых психологических проблем, что связано с рядом причин:

Во-первых, человек не всегда обращается за психологической помощью, считая чувство вины наказанием за свой проступок, истинный или мнимый. Самонаказание связано с пониманием смысла чувства вины. В понимании чувства вины практически нет разногласий. Как пишет А. Ребер,

© Соколова Э.А., 2016.

* Для корреспонденции:

Соколова Эмилия Александровна кандидат медицинских наук,

доцент кафедры психологии Гомельского государственный университета имени Франциска Скорины 246019 Республика Беларусь, г. Гомель, ул. Советская, 104

вина - это «эмоциональное состояние, вызываемое осознанием человеком того, что он нарушил моральные нормы» . По мнению А. Кемпинского, вину «можно трактовать как наказание за нарушение системы моральных ценностей» . М. Якоби считает, что «чувство вины дает мне ощущение, что я плохой человек, потому что я что-то сделал - или возможно только задумал сделать - то, что делать нельзя» . М. Якоби уточняет ситуацию его возникновения, указывая на то, что «чувство вины появляется, когда я являюсь причиной чьего-либо несчастья или нарушаю какие-то общепринятые нормы» ;

Во-вторых, не в полной мере ясны механизмы формирования чувства вины, что мешает в оказании психологической помощи;

В-третьих, возможно понимание специфики чувства вины в составе разных заболеваний, патологии или в качестве психологической проблемы, а также понимание механизмов его возникновения или существования обусловливает различия в оказании психологической помощи.

Механизмы возникновения чувства вины как самостоятельной психологической проблемы не представлены в со-

временных исследованиях. По мнению Э. Линдеманна, чувство вины входит в состав нормальной реакции острого горя . Механизмы формирования чувства вины в составе реакции острого горя также недостаточно изучены. Границы, позволяющие отличать чувство вины как психологическую проблему и чувство вины как составляющую психического заболевания или психической патологии, недостаточно четкие. Учитывая, что различия чувства вины как проблемы и чувства вины как составляющей психической патологии или психического заболевания могут иметь значение при оказании психологической помощи, понимание механизмов формирования и динамики чувства вины как психологической проблемы актуально.

Целью настоящего исследования являются анализ и установление ряда механизмов возникновения и динамики чувства вины как психологической проблемы. Методический подход исследования - теоретический анализ литературы.

Основная часть - анализ литературы

Психологическая проблема всегда имеет предпосылки и условия своего возникновения . Предпосылками могут являться особенности личности, врожденные или сформированные в процессе онтогенеза . Возникновение предпосылок чувства вины можно представить связанными, как минимум, с двумя особенностями развития ребенка:

С формированием сенсомоторных навыков, показанных в исследованиях Ж. Пиаже ;

С поуровневой организацией контакта со средой, представленной в исследованиях В.В. Лебединского, О.С. Никольской, Е.Р. Баенской и М.М. Либлинг .

Опыт ребенка представлен среди прочих составляющих и сенсомоторными схемами навыков младенчества . Так как в сенсомоторном навыке ощущение связывается с действием , то некоторые из

этих навыков можно представить следующим образом:

- «ощущение потребности в пище -стремление к груди матери»;

- «ощущение потребности в тепле -стремление к матери»;

- «ощущение потребности в безопасности - стремление к родителям».

Как пишут В.В. Лебединский и др., на первом уровне организации контакта со средой - уровне «полевой активности» -происходит «постоянный процесс выбора позиции наибольшего комфорта и безопасности» . Позиция наибольшего комфорта и безопасности для ребенка - быть рядом с матерью. На этом уровне выделяется круг явлений, чреватых опасностью . «В круге явлений, чреватых опасностью, учитывается... информация, синтезируемая когнитивными системами: возможность сдвига среды в сторону неустойчивости, неопределенности, информационного дефицита» . Если мать ушла, то процесс удовлетворения потребностей, ранее свободно реализуемый посредством представленных когнитивных схем, затруднен, и ребенок определяет эту ситуацию как потенциально опасную. Он испытывает информационный дефицит, так как не знает, когда сможет удовлетворить свои потребности.

На втором уровне организации контакта со средой, который, как указывают В.В. Лебединский и др., не любит ждать, у ребенка появляются тревога и страх, связанные с ситуацией, грозящей опасностью и информационным дефицитом . Возникает эмоциональный дискомфорт, обусловленный сложившейся ситуацией.

На третьем уровне выделяются барьеры . Барьер ребенок связывает с матерью. На этом уровне организации контакта со средой ребенок может испытать гнев и стремление к уничтожению преграды, мешающей удовлетворению потребностей . Аффективные переживания на этом уровне отрываются от непосредственной сенсорной основы , что дает возмож-

ность «жизни в воображении» . На этом уровне появляются фантазии , и в фантазиях ребенка может появиться желание смерти матери.

Как отмечает Д. Шапиро, «должен существовать некий интеграционный процесс, благодаря которому полусформировавшееся ощущение ассоциативно привязывается к существующим склонностям, чувствам, интересам и т.п. и таким образом получает ассоциативное содержание (так сказать, набирает в весе) и одновременно становится более конкретным и сложным» . Первичные потребности в пище, безопасности, тепле являются первичными относительно сомнений в возможности их реализации и относительно возникающих в связи с этими сомнениями тревоги, страха и враждебности.

Но уже на следующем - четвертом уровне организации контакта со средой появляется эмпатия, закладываются «основы произвольной организации поведения человека» . У человека имеются влечения, «аффективно неприемлемые другими людьми» . Именно на этом уровне ребенок овладевает подавлением таких влечений. Ребенок подавляет свой гнев и агрессию. Желание смерти матери вступает в противоречие с чувством эмпа-тии к ней. Формируются предпосылки чувства вины, и их формирование имеет свою динамику.

В период младенчества чувство вины возникает в составе депрессивной позиции . Более раннее возникновение чувства вины в настоящее время не представлено в научной литературе. Можно предположить, что время формирования депрессивной позиции совпадает с началом возникновения чувства вины. Депрессивная позиция ребенка рассматривалась теорией объектных отношений как составляющая его нормального развития . Механизмы формирования чувства вины в составе депрессивной позиции ребенка показаны М. Кляйн . Депрессивную тревогу он связывает «с переживаниями

по поводу вреда, наносимого внутренним и внешним любимым объектам враждебностью субъекта» . В таком понимании депрессивная тревога является следствием чувства вины . Сначала складываются предпосылки чувства вины, затем возникает само чувство вины, и на этой основе развивается депрессивная позиция ребенка.

Так как чувство вины ребенок испытывает по отношению к матери в младенческом возрасте, то когнитивная схема «вина

Родители» закладывается в младенчестве. Ее актуализация, как и актуализация других когнитивных схем, может возникать при обстоятельствах, схожих с обстоятельствами их возникновения .

В нашем понимании такая когнитивная схема и является предпосылкой как последующего формирования чувства вины в качестве психологической проблемы, так и возникновения чувства вины в составе психической патологии, если она в последующем возникнет.

Условие возникновения психологической проблемы при наличии предпосылок

Изменение ситуации . Одной из таких ситуаций является ссора с матерью. У ребенка-дошкольника при ссоре с матерью могла возникнуть враждебность по отношению к ней и фантазии об ее смерти . Враждебность к матери и фантазии об ее смерти вступали в противоречие с любовью ребенка к матери . З. Фрейд пишет о патогенной ситуации и переживаниях, связанных с тем, что «возникало какое-либо желание, которое стояло в резком противоречии с другими желаниями индивидуума, желание, которое было несовместимо с этическими и эстетическими взглядами личности» .

Обстоятельства ссоры с матерью схожи с обстоятельствами первичного возникновения чувства вины в период формирования депрессивной позиции. В ответ на это у ребенка актуализируется когнитивная схема, заложенная еще в младенческом возрасте «вина - родители». Чувство вины за свою

враждебность могло в полной мере не осознаваться ребенком, но возникший при этом психологический дискомфорт, связанный, с одной стороны, с любовью к матери, а с другой - с враждебностью к ней, с желанием ее смерти - осознавался. Сочетание когнитивного и эмоционального компонентов относительно одной и той же причины психологического дискомфорта - (существуют переживания, и они осознаются) и поведенческого компонента, проявляющегося в фантазиях (смерть матери) характерно для психологической проблемы .

Психологическая проблема чувства вины, появившись, в дальнейшем имеет внутриличностную динамику. Как пишет Д. Шапиро, «эмоцию, которая появляется в сознании в качестве результата нормального процесса интеграции ассоциативной связи полусформировавшегося импульса с существующими целями, интересами и вкусами, - такую эмоцию человек воспринимает как свою; она соответствует личности человека и глубоко его затрагивает» . Исходя из этого, чувство вины как психологическая проблема формируется во взаимодействии с составляющими личности и включается во внутренний мир личности в качестве самостоятельного внутриличностного феномена. Д. Шапиро указывает на то, что «в нормальном интеграционном процессе полуинтуитивная мысль становится сознательным суждением, полусформированное, смутное ощущение становится конкретной и глубокой эмоцией» . Переживание вины осознается. По мнению Л.С. Выготского, переживания первичны относительно осознания их в форме понятий . Он пишет: «Понятие в действительности переводит ребенка со ступени переживания на ступень познания» . Связи между переживаниями и осознанием в форме понятий являются иерархическими , и главенствующую роль начинает играть осознание .

Глубокая и чаще всего скрытно переживаемая эмоция чувства вины (осознаваемая психологическая проблема чувства

вины) еще более подкрепляет сложившуюся в младенчестве когнитивную схему «вина - родители».

Психологическая проблема в качестве отдельного новообразования встраивается в уже существующую систему личности в ее связях и взаимодействии как с окружающей средой, так и другими составляющими личности.

Происходит не только конкретизация и усложнение взаимосвязей внутри психологической проблемы (ее когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов), но и ее взаимосвязей с составляющими личности субъекта - носителя психологической проблемы. Проблема находится в пределах внутреннего мира, в который субъект, как правило, не всех допускает или никого не допускает.

Формирование психологической проблемы чувства вины, таким образом, является многоэтапным процессом, в котором происходит:

Предварительное формирование предпосылок ее возникновения;

Изменение условий, влияющих на динамику нормальных внутриличностных, межличностных взаимодействий и взаимодействий с окружающей средой;

Когнитивная переработка информации о неблагоприятной ситуации с учетом изменения связей с различными составляющими личности;

Возникновение взаимоисключающих переживаний, их осознание, интеграция в единую психологическую проблему;

Осознание психологической проблемы в качестве отдельного внутриличностного новообразования;

Развитие связей внутри личности с психологической проблемой как отдельным новообразованием;

Взаимодействие с внешним миром с учетом имеющейся психологической проблемы;

Закрепление заложенной в младенческом возрасте когнитивной схемы «вина -родители».

В возникновении психологической проблемы чувства вины задействованы разные механизмы:

Когнитивные (операции мышления, последовательность их включения, контроль);

Эмоциональные (реагирование по экстенсивности и интенсивности, сопровождение процесса неудовлетворения потребности и эмоциональная оценка результата);

Сочетанное действие когнитивных и эмоциональных механизмов, в частности, «несовпадение когнитивных и эмоциональных оценок окружающего, большая субъективность последних создают условия для различных трансформаций, приписывания окружающему новых значений, сдвигов в область ирреального» . В результате формируются когнитивные суждения, иррациональные по своей сути. Например, «вина выжившего» при посттравматическом стрессовом расстройстве основана на иррациональной идее. Суть ее - включение в сферу контроля человеком того, что неподвластно контролю;

Механизмы сознания: осознание пространственных (Э.А. Соколова, 2014) и временных связей психологической проблемы, осознание отдельных составляющих психологической проблемы (например, переживаний), выделение и осознание психологической проблемы в качестве отдельного феномена;

Личностные (формирование разных видов связей как внутри психологической проблемы, так и проблемы с личностью, динамика развития личности с учетом наличия психологической проблемы);

Поведенческие (формирование поведения с учетом наличия психологической проблемы).

Разные механизмы подключаются на разных этапах формирования психологической проблемы.

Появившаяся психологическая проблема «встраивается» в личность и начинает диктовать личности определенные условия

ее существования. Если психологическая проблема возникает у нормального человека, то «нормальный человек «терпит» расстройство или хотя бы откладывает удовлетворение своей прихоти, поскольку заинтересован и в других вещах; он настроен на цели и интересы для него более важные» . То есть, существующая психологическая проблема у здорового человека позволяет ему заниматься своей деятельностью и реализовывать свои цели. В ранжированной у нормального человека системе целей цель купирования психологической проблемы чувства вины занимает не первое место. С ней можно сосуществовать. Как следствие, при наличии у человека психологической проблемы чувства вины человек остается внешне адаптированным к социуму.

Если психологическая проблема дает возможность человеку заниматься своей деятельностью и реализовывать свои цели, то при возникновении чувства вины в составе невроза ситуация меняется. При неврозе, по мнению К. Хорни, самообвинения являются «выражением ненависти к себе» . Как пишет К. Хорни, у человека с неврозом «весь эффект от самонаблюдения сводится к тому, что он чувствует себя «виноватым» или неполноценным, и в результате его заниженная самооценка еще более занижается и затрудняет ему попытку постоять за себя в следующий раз» . Дезадаптация личности при неврозе мешает самореализации человека .

По мнению К.Г. Юнга, «к неприкосновенному запасу невроза относится диссоциация, конфликт, комплекс, регрессия и снижение умственного уровня» . Чувство вины при неврозе сочетается с симптомами, указанными этим автором.

Возникновение комплекса К.Г. Юнг связывает с «мучительными или болезненными переживаниями и впечатлениями» . «В случае комплексов речь большей частью идет о неприятных вещах, о которых лучше забыть и никогда не вспоминать» . Так и происходит.

Если чувство вины более не подкрепляется внешними обстоятельствами, то со временем чувство вины забывается.

К.Г. Юнг отмечает, что обладание комплексами «само по себе не говорит о неврозе, комплексы - это естественные фокусные точки сбора психических событий, и то, что они болезненны, еще не означает, что налицо патологическое расстройство» . Из этого следует, что возможна психологическая проблема чувства вины, а возможен комплекс вины, являющийся «точкой сбора психических событий» . В нашем представлении, комплекс объединяет ряд психологических проблем, обусловленных единым пониманием их причины.

Л.А. Пергаменщик указывает на «чувство вины за воображаемые грехи» - при неврозе и два варианта - «чувство вины за то, что не сделал» и «вину выжившего» - при посттравматическом стрессовом расстройстве . Чувство вины этот автор связывает со страданиями человека вследствие «болезненного чувства ответственности» .

При психотической и при невротической депрессии также существует проблематика виновности . «При невротической депрессии смешиваются и становятся нерасторжимыми проблемы виновности и собственной несостоятельности, но они никогда не сопровождаются бредом греховности» .

Проводя разделение чувства вины в составе эндогенной и невротической депрессии, С. Менцос указывает, что «если обвиняющий «перст» депрессивного пациента направлен вовне (а не на самого себя), то речь идет о невротической, а не об эндогенной депрессии» . Он описывает один из психотических эпизодов, диагностируемый как аффективный психоз, при котором, в отличие от шизофрении, «не нарушены границы «Я» и идентификация, нет спутанности и дезинтеграции», но для него характерно «чувство вины во взаимосвязи с очень интенсивной агрессией,

как следствие утраты объекта и (или) фрустрации, приводящей к самоунижению» .

По мнению К. Хорни, «человек может мучиться от чувства вины, оставаясь неспособным связать ее с чем-то определенным» . Возможно, при этом когнитивная схема «я виновен», заложенная в раннем детстве, имеет другой механизм возникновения, чем схема «вина - родители». Эта когнитивная схема, возможно, задействована и при посттравматическом стрессовом расстройстве. Пока это недостаточно изучено.

Таким образом, имеются особенности проявлений чувства вины как психологической проблемы и чувства вины в составе психической патологии или психического заболевания.

Психологическая проблема чувства вины ребенка по отношению к родителям может иметь свое продолжение. Со временем ребенок забывал о возникшем когда-то чувстве вины. Если через много лет родитель умирал, то когнитивная схема «чувство вины - родители» вновь актуализировалась уже у взрослого человека. При этом она получала другое смысловое наполнение, связанное с редкостью общения, недостаточной помощью престарелым родителям и т.д. Это представлено в культуре, в частности, народных песнях и находит отклик у слушателей. То есть, связка «вина - родители» как когнитивная схема психологической проблемы осталась, но содержание чувства вины изменилось. Взрослый отбрасывает детские фантазии и опирается в своем чувстве вины на реальные факты своего поведения. М. Якоби пишет: «Я могу почувствовать подобный дискомфорт, даже когда не сделал что-то, что был обязан сделать» . Если в детском возрасте чувство вины связывалось с враждебностью, то это же чувство в отношении родителей у взрослого сына или дочери сочеталось с ответственностью.

Какой-то период времени после смерти родителя чувство вины входило в состав

реакции острого горя, но с течением времени острое горе проходило . Чувство вины при этом могло сохраняться в виде латентной психологической проблемы, периодически актуализируясь.

Дальнейшая динамика психологической проблемы чувства вины, на наш взгляд, происходила следующим образом. Так как человек развивается в течение всей своей жизни (Эриксон, 2002), то со временем происходил пересмотр жизненных ценностей, в частности, осознавалась или повышалась значимость роли родителей при сохранении любви к ним и переживаний из-за их потери. В детстве ребенка учили уважению к родителям, однако подлинное осмысление этого происходило уже в зрелом возрасте. Можно предполагать, что в результате с возрастом проблема чувства вины трансформировалась в повышении уважения к родителям. Можно рассматривать осмысление своего уважения к родителям как адаптивный процесс, способствующий разрешению или смягчению проблемы чувства вины. Адаптивность связана с акцентированием аспекта своей роли в повышении уважения к родителям и ответственности за привитие этого уважения последующим поколениям.

Чувство вины может быть представлено в качестве психологической проблемы и в других вариантах. Р. Гарднер описывает чувство вины у родителей, у которых родился ребенок с особенностями психофизического развития . Как отмечает этот автор, «классический психоанализ постулирует, что такое чувство вины часто связано с бессознательной враждебностью по отношению к ребенку, и заболевание представляет собой магическое исполнение этих бессознательных враждебных желаний» . Чувство вины родителей за рождение ребенка с особенностями психофизического развития, по мнению Р. Гарднера, они сами связывают с предшествующим рождению ребенка собственным недостойным поведением , то есть с безответственностью. Иногда при этом

чувство вины перерастает в проблему всей семьи, когда родители начинают винить друг друга в происшедшем.

При таком варианте психологическая проблема чувства вины связана и с враждебностью, и с безответственностью. Она имеет негативную динамику и приводит к расширению спектра психологических проблем. Вследствие этого возможен и распад семьи. Может возникнуть и другой вариант негативной динамики психологической проблемы. В частности, по мере нарастания количества и выраженности психологических проблем у человека возможно развитие психосоматики .

Г. Бреслав пишет, что возможен специальный вызов чувства вины, то есть, возникновение чувства вины может быть следствием «техники влияния» . В частности, в семье один из брачных партнеров может искусственно поддерживать у другого чувство вины . Цель этого -заставить партнера взять на себя большую нагрузку в семейной жизни. При этом варианте формирования психологической проблемы чувства вины можно предполагать взаимодополняющие проблемы, например, обида партнера по браку.

Еще одним вариантом формирования чувства вины у женщины в семье является внутриличностный конфликт, связанный, с одной стороны, со стремлением женщины к самореализации, а с другой - с осознанием своей ответственности по отношению к членам семьи. И.Л. Шелехов, Т.А. Булатова и М.Ю. Петрова указывают на возможность противоречий ценности семьи и материнства «с новыми гендерными ценностями социальных достижений» .

Заключение

Представленное исследование позволяет обобщить сведения литературы и сделать следующие выводы:

Предпосылки возникновения чувства вины формируются в младенчестве;

Когнитивная схема «вина - родители» появляется в период формирования депрессивной позиции ребенка;

Имеется ряд механизмов формирования чувства вины;

Возможно сохранение когнитивной схемы «вина - родителя» на протяжении длительного периода жизни человека. Эта схема переходит из латентного состояния в актуализированное при возникновении ситуации, сходной с ситуацией ее возникновения;

Когнитивная схема «вина - родители» актуализируется в сложных жизненных ситуациях или как вина родителей по отношению к ребенку или как вина ребенка по отношению к родителям;

Психологическая проблема чувства вины может иметь разное смысловое наполнение;

Психологическая проблема чувства вины может быть связана с враждебностью, ответственностью, проблемами контроля или их совокупностью;

Психологическая проблема чувства вины может иметь как негативную, так и позитивную динамику;

В динамике развития личности происходит трансформация психологической проблемы чувства вины, изменяются ее связи как внутри психологической проблемы, так и между психологической проблемой и личностью.

В целом проведенное исследование демонстрирует некоторые механизмы формирования психологической проблемы чувства вины в семье, показывает ее динамику и разновидности и может быть использовано практическим психологом при работе с клиентами.

Литература

1. Бреслав Г.М. Психология эмоций. - М.: Смысл, Издательский центр «Академия», 2004. - 544 с.

2. Выготский Л. С. Детская психология / Собр. соч. Под ред. Д.Б. Эльконина. - М.: Педагогика, 1984. - Т. 4. - 433 с.

3. Гарднер Р. Психотерапия детских проблем. Пер. с англ. Н. Алексеева, А. Захаревич, Л. Шейнина. - СПб.: Речь, 2002. - 416 с.

4. Кемпинский А. Меланхолия. Пер. с польского И.В. Козыря. - СПб.: Наука, 2002. -405 с.

5. Кляйн М. Некоторые теоретические выводы, касающиеся эмоциональной жизни младенца. Пер. с англ. Д.В. Полтавец, С.Г. Дурас, И.А. Перелыгин / Развитие в психоанализе. Сост. и научн. ред. И.Ю. Романов.

М.: Академический проект, 2001. - 512 с.

6. Кляйн М. О теории вины и тревоги. Пер. с англ. Д.В. Полтавец, С.Г. Дурас, И.А. Пере-лыгин / Развитие в психоанализе. Сост. и научн. ред. И.Ю. Романов. - М.: Академический проект, 2001. - 512 с. - С. 394-423.

7. Лебединский В.В., Никольская О.С., Баен-ская Е.Р. и Либлинг М.М. Эмоциональные нарушения в детском возрасте и их коррекция. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. -197 с.

8. Линдеманн Э. Клиника острого горя / В кн.: Психология мотивации и эмоций. Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер и М.В. Фаликман.

М.: ЧеРо, 2002. - С. 591-598.

9. Маслоу А. Мотивация и личность. - СПб.: Питер, 2003. - 352 с.

10. Менцос С. Психодинамические модели в психиатрии. Пер. с нем. Э.Л. Гушанского. -М.: Алетейя, 2001. - 176 с.

11. Пергаменщик Л. А. Посттравматический стресс: понять и преодолеть. - Мн.: БГПУ, 2008. - 139 с.

12. Пиаже Ж. Избранные психологические труды. - М.: Международная педагогическая академия, 1994. - 680 с.

13. Ребер А. Большой толковый психологический словарь. Пер. Е.Ю Чеботарева. - М.: ООО «Издательство АСТ», «Издательство ВЕЧЕ», 2003. - Т. 1. - 592 с.

14. Соколова Э.А. Психологические проблемы человека и социальной группы. - Гомель: ГГУ им. Ф. Скорины, 2012. - 232 с.

15. Фрейд З. О психоанализе / В кн.: Зарубежный психоанализ. Сост. и общая редакция В.М. Лейбина. - СПб.: Питер, 2001. - С. 23-42.

16. Хорни К. Невроз и личностный рост. Борьба за самоосуществление. - СПб.: Восточно-Европейский институт психоанализа

и БСК, 1997. - 239 с. [Электронный ресурс] http: www.koob.ru. - Дата доступа 15.03.2014.

17. Шапиро Д. Невротические стили. Пер. с англ. К.В. Айгон. - М.: Институт общегуманитарных исследований. Серия «Современная психология: теория и практика», 2000. - 176 с.

18. Шелехов И.Л., Булатова Т.А., Петрова М.Ю. Женщины 20-35 лет как субъекты репродуктивного поведения: предпосылки к формированию внутриличностного конфликта // Вестник ТГПУ. - 2013. - № 11(139). - С. 119-123.

19. Эйдемиллер Э.Г., Юстицкий В.В. Семейная психотерапия. - Л.: Медицина, 1989. - 192 с.

20. Юнг К.Г. Аналитическая психология и воспитание / Собрание сочинений. Конфликты детской души. Пер. с нем. Т. Ребеко. -М.: Канон, 2004. - 336 с. - С. 69-150.

21. Юнг К.Г. Очерки о современных событиях. Пер. Д.В. Дмитриева // В сб.: Божественный ребенок: аналитическая психология и воспитание. - М.: «Олимп»; ООО «Издательство АСТ - ЛТД», 1997. - С. 60-176.

22. Якоби М. Стыд и истоки самоуважения. Пер. с англ. Л.А. Хегай. - М.: Институт аналитической психологии, 2001. - 231 с.

1. Breslav GM. Psikhologiya emotsiy. Moscow: Smysl, Izdatel"skiy tsentr «Akademiya» 2004: 544 (in Russian).

2. Vygotsky LS. Detskaya psikhologiya. Sobr soch. Pod red DB El"konina. Moscow: Peda-gogika 1984; 4:433 (in Russian).

3. Gardner R. Psikhoterapiya detskikh problem. Per s angl N Alekseyeva, A Zakharevich, L Sheynina. St-Petersburg: Rech" 2002: 416 (in Russian).

4. Kempinskiy A. Melankholiya. Per s pol"skogo IV Kozyrya. St-Petersburg: Nauka 2002: 405 (in Russian).

5. Klyayn M. Nekotoryye teoreticheskiye vyvody, kasayushchiyesya emotsional"noy zhizni mla-dentsa. Per s angl DV Poltavets, SG Duras, IA Perelygin. Razvitiye v psikhoanalize. Sost i nauchn red IYu Romanov. Moscow: Akadem-icheskiy proyekt 2001: 287-342 (in Russian).

6. Klyayn M. O teorii viny i trevogi. Per s angl DV Poltavets, SG Duras, IA Perelygin. Raz-

vitiye v psikhoanalize. Sost i nauchn red IYu Romanov. M.: Akademicheskiy proyekt 2001: 394-423 (in Russian).

7. Lebedinskiy VV, Nikol"skaya OS, Bayenskaya YeR i Libling MM. Emotsional"nyye narusheni-ya v detskom vozraste i ikh korrektsiya. Moscow: Izd-vo Mosk un-ta 1990: 197 (in Russian).

8. Lindemann E. Klinika ostrogo gorya. In: Psikhologiya motivatsii i emotsiy. Pod red YuB Gippenreyter i MV Falikman. Moscow: Che-Ro 2002: 591-598 (in Russian).

9. Maslow A. Motivatsiya i lichnost". St-Peters-burg: Piter 2003: 352 (in Russian).

10. Mentzos S. Psikhodinamicheskiye modeli v psikhiatrii. Per s nem EL Gushanskogo. Moscow: Aleteyya 2001: 176 (in Russian).

11. Pergamenshchik LA. Posttravmaticheskiy stress: ponyat" i preodolet". Minsk.: BGEU 2008: 139 (in Russian).

12. Piaget J. Izbrannyye psikhologicheskiye trudy. Moscow: Mezhdunarodnaya pedagogicheska-ya akademiya 1994: 680 (in Russian).

13. Reber A. Bol"shoy tolkovyy psikhologicheskiy slovar". Per YeYu Chebotareva. Moscow: OOO «Izdatel"stvo AST», «Izdatel"stvo VECHE» 2003; 1:592 (in Russian).

14. Sokolova EA. Psikhologicheskiye problemy cheloveka i sotsial"noy gruppy. Gomel": GGU im F Skoriny 2012: 232 (in Russian).

15. Freud Z. O psikhoanalize. In: Zarubezhnyy psikhoanaliz. Sost i obshchaya redaktsiya VM Leybina. St-Petersburg: Piter 2001: 23-42 (in Russian).

16. Horney K. Nevroz i lichnostnyy rost. Bor"ba za samoosushchestvleniye. St-Petersburg: Vo-stochno-Yevropeyskiy institut psikhoanaliza i BSK 1997: 239. http: www.koob.ru. Access 15.03.2014 (in Russian).

17. Shapiro D. Nevroticheskiye stili. Per s angl KV Aygon. Moscow: Institut obshcheguman-itarnykh issledovaniy. Seriya «Sovremennaya psikhologiya: teoriya i praktika» 2000: 176 (in Russian).

18. Shelekhov IL, Bulatova TA, Petrova MYu. Zhenshchiny 20-35 let kak sub"yekty re-produktivnogo povedeniya: predposylki k formirovaniyu vnutrilichnostnogo konflik-ta. Vestnik TGPU 2013; 11(139):119-123 (in Russian).

19. Eydemiller EG, Yustitskiy VV. Semeynaya psikhoterapiya. Leningrad: Meditsina 1989: 192 (in Russian).

20. Jung CG. Analiticheskaya psikhologiya i vos-pitaniye. Sobraniye sochineniy. Konflikty detskoy dushi. Per s nem T Rebeko. Moscow: Kanon 2004: 69-150 (in Russian).

rebenok: analiticheskaya psikhologiya i vospi-taniye. Moscow: «Olimp»; OOO «Izdatel"stvo AST - LTD» 1997: 60-176 (in Russian).

22. Jakobi M. Styd i istoki samouvazheniya. Per s angl LA Khegay. Moscow: Institut analitich-eskoy psikhologii 2001: 231 (in Russian).

MECHANISMS OF GUILT ACQUISITION

E.A. SOKOLOVA Francisk Skorina Gomel State University, Gomel, Republic of Belarus

The literature review shows some of the mechanisms of formation of guilt, its dynamics and types. The psychological problem of guilt may be associated with hostility, responsibility, or both of these components, it might have negative or positive dynamics. The transformation of guilt occurs within the dynamics of personality development, and its relationships change both within the psychological problem, and between the psychological problem and personality.

Keywords: guilt, psychological problems, neurosis, suicide, depression.

Sokolova Emiliya

PhD, Associate Professor,

Department of Psychology of the Francisk Skorina Gomel State University

104, st. Sovetskaya, Gomel, Republic of Belarus, 246019

E-mail: [email protected]

Механизмы формирования психологических проблем и психосоматических расстройств:

В общем смысле эти механизмы связаны с противоречием, взаимным противостоянием двух форм организации когнитивных процессов: логической и дологической (первичный процесс по З. Фрейду, организмический оценочный процесс по К. Роджерсу). Представление о существовании двух принципиально различных видов когнитивных процессов, различающихся по их роли в психологической адаптации индивида, повторяется с некоторыми вариациями во многих моделях личности, как абстрактно-теоретических, так и сугубо прикладных (психокоррекционных). В нижеследующей таблице сведены воедино положения ряда подобных моделей — общепсихологических (отражающих эволюционное и онтогенетическое развитие психики, а также связанных с отражением на уровне когнитивных процессов функциональной асимметрии полушарий) и частных, созданных авторами отдельных психотерапевтических методов (включая психоанализ З. Фрейда, когнитивную терапию А. Бека, личностно-центрированное консультирование по К. Роджерсу, рационально-эмотивную терапию по А. Эллису).

Таблица 1. Различные модели адаптивных и дезадаптивных когнитивных механизмов.

Модели психики	Когнитивные	механизмы
	Правополушарные	Левополушарные
	О б щ и е
Физиологическая	Конкретно-образное мышление	Абстрактно-логическое мышление
Онтогенетическая	Детское мышление	Зрелое мышление
Эволюционная	Дологическое мышление	Логическое мышление
	Ч а с т н ы е
З. Фрейд	Первичный процесс *	Вторичный процесс
А. Бек	Первичная когнитивная Обработка *	Вторичная когнитивная Обработка
К. Роджерс	Организмический оценочный	Условные ценности *
А. Эллис	Иррациональное мышление *	Рациональное мышление

Примечание: * — дезадаптивные когнитивные механизмы

С точки зрения организации когнитивных процессов, общий механизм формирования психологических проблем представляется следующим образом. В ситуации стресса, замешательства и неопределенности спонтанно формируется измененное состояние сознания, связанное с регрессией, переходом к первичному процессу по З. Фрейду, или в терминологии А. Бека — когнитивный сдвиг. Иными словами, происходит возврат к правополушарному, «детскому» (образному, дологическому или «ино-логическому»), эволюционно древнему подсознательному способу когнитивной переработки информации. По образному выражению Д. М.Каммероу, Н. Д.Баргер и Л. К.Кирби (2001), в ситуации острого стресса и потери самообладания «мы ведем себя как дети или настаиваем на беспочвенной точке зрения», теряя способность рассуждать логично. С точки зрения юнговской психологической типологии (подробнее см. раздел, посвященный типологическому подходу к психокоррекции), при этом происходит временный переход от ведущей (сознательной) типологической функции к подчиненной (ранее подсознательной, вытесненной). С точки зрения психодинамической модели, наблюдается активизация типовых механизмов психологических защит (подробно рассматриваемых в разделе «Детские причины взрослых проблем»), в так называемой нейролингвистической мета-модели (НЛП) — включение индивидуальных «фильтров» сознания, таких как обобщения, исключения (упущения) и искажения (Вильямс К., 2002).

Отсюда вытекает нелогичность решений, принимаемых человеком в подобном состоянии, с позиции формальной логики, обыденного сознания. А зачастую соответственно и их неадаптивность, неприемлемость в глазах окружающих, с точки зрения принятых в обществе норм и стереотипов поведения (в сравнении с примитивно-наивной, «первобытной» логикой подсознания). Возвращаясь же в обыденное состояние, человек испытывает негативные последствия рассогласования сознательных и подсознательных когнитивных и мотивационно-эмоциональных механизмов психики, описываемых как ее «расщепление», «фрагментация» с формированием противостоящих сознательным устремлениям подсознательных структур. Эти относительно автономные фрагменты личности описаны под разными названиями во многих психотерапевтических теориях: сюда можно отнести юнговские и адлеровские «комплексы», «субличности» в психосинтезе (Р. Ассаджиоли), «внутренние части» в НЛП, «незавершенные гештальты» в гештальт-терапии или «подавленные целостности» по В. В.Козлову (1993) в трансперсональной терапии, «кластеры» по М. Щербакову (1994) в глубинной интегративной психотерапии. Именно подобные механизмы, на физиологическом уровне связанные с рассогласованием активности левополушарной (сознательной) и правополушарной (в обыденном состоянии — подсознательной), лежат в основе представлений о множественности «Я» (Гурджиев Г. И., 2001, 1992) или мозаичной, матричной структуре личности (Скворцов В., 1993).

Собственно, идея «раскола» психики как механизма телесно-психологических проблем, была выдвинута еще в конце XIX в. французским клиницистом и психологом П. Жане. В труде «Психологический автоматизм» (1889 г.) он описал реакцию человека на психотравмирующую ситуацию как раскол, или отщепление от сознательной части личности отдельных частей, содержание которых связано с переживанием данной ситуации. Эти фрагменты личности были им названы «идеями-фикс»: «Такая идея, подобно вирусу, развивается в недоступном субъекту углу личности, действует подсознательно и вызывает все нарушения… психического расстройства» (цит. по Руткевич А. М., 1997). Эти «обломки», погружаясь в глубины подсознания, в дальнейшем ведут относительно автономное сущестование. Периодически, в моменты слабости сознательной части личности, они могут «овладевать» сознанием человека, сужая сферу внимания и вызывая разнообразные болезненные проявления — как душевные, так и телесные.

Отсюда вытекает практическая важность для психокоррекции представлений о полярности/амбивалентности как основе «мозаичности» психики, а также об интеграции конфликтующих друг с другом частей личности как способе устранения внутренних психологических конфликтов (см. описание метода Ретри).

Конкретные механизмы нарушения адаптивной роли когнитивных процессов при переходе к дологическому, «детскому» мышлению приведены в таблице {2 . Наиболее же детально проявления упомянутой дезадаптивной «детскости» мышления описаны Ф. Перлзом в виде так называемых Нарушений границы контакта (или Универсальных невротических механизмов , по М. Папушу), включающих следующие разновидности:

1) чужая точка зрения искренне воспринимается как собственная; происходит автоматическое подчинение внешнему воздействию через инкорпорированные убеждения, родительские установки (интроекция). В психоаналитической модели личности это соответствует гипертрофии «морализаторской» функции Супер-Эго.

2) Отсутствие собственной точки зрения; гипертрофированный конформизм и зависимость от окружающих, нарушение самоидентичности (слияние) — аналог детской несамостоятельности, слабость сознательного Эго.

3) Трудность выбора собственной точки зрения, перекладывание ответственности на чужие плечи, на «старших» в прямом или в переносном смысле, а также приписывание собственных желаний окружающим (проекция). Боязнь ответственности, неспособность принимать ее на себя также связаны с незрелостью Эго.

4) Склонность к признанию собственной точки зрения ошибочной и вытекающее отсюда самонаказание, вплоть до само (ретрофлексия). Причина подобной мазохистической настроенности зачастую кроется в чрезмерном усилении воспитательно-наказующей функции Супер-Эго.

В духовно-философской традиции к наиболее общим, Базовым механизмам формирования психологических проблем (и препятствиям для личностного роста) принято относить следующие (Успенский П. Д., 2002):

1) неискренность. Имеется в виду не столько корыстный обман или ложь, вызванная конкретными жизненными обстоятельствами, сколько привычка человека к «двоемыслию», внутренняя раздвоенность, нестабильность. Неискренность распространяется и на отношение человека к себе самому, перерастая в поверхностность и несерьезность, а то и в самообман, когда желаемое выдается за действительное. Особенно часто встречаются такие виды самообмана «во благо», как игнорирование имеющихся проблем (маска показного благополучия), а также, если скрыть проблему не удается — переоценка возможностей справиться с ней собственными силами (неистинный, кажущийся контроль человека над собой, особенно над собственными чувствами). Подобные игры взрослых людей (по выражению Э. Берна), являются также «островками детства», по сути трансформацией детской игры.

2) Воображение. Имеется в виду воображение избыточное, оторванное от жизни, которое человек использует не для разрешения проблем, а для их создания. (Вспомним классическое определение Шарко: «Невроз — это болезнь воображения»).

3) Отождествление — состояние, когда человек, по выражению П. Д.Успенского (2002), «не может отделить себя от идеи, чувства или поглотившего его объекта». Здесь можно усмотреть прямую аналогию с таким невротическим механизмом, описанным Ф. Перлзом, как слияние и приводящим к расстройствам личности по типу зависимости или нарушения идентичности. Подобная поглощенность — будь то захваченность эмоцией или самозабвенное увлечение процессом какой-либо деятельности, обычно игры, — также является характерной чертой детского поведения. Психологически это объясняется недостаточной дифференцированностью у ребенка собственного «Я», его слияния с окружающим миром, который воспринимается как часть самого себя (детский синкретизм).

Но если отождествление с деятельностью (как с ее результатом, так и с самим процессом деятельности) имеет важнейшее позитивное значение (адаптивное, творческое) как для детской, так и для зрелой личности, то отождествление с эмоцией во многих случаях дезадаптивно. Источником психологических проблем может явиться и отождествление с некоторым объектом (чаще близким человеком, реже с социальным статусом или материальной собственностью), при утрате которого наступает своеобразный «синдром рикошета», описываемый в психоанализе как «потеря объекта». Для предотвращения подобных проблем по мере взросления (и особенно в процессе осознанного личностного роста) человеку необходимо вырабатывать навык разотождествления (дистанцирования, дисоциации).

4) Учитывание, под которым понимается обостренная зависимость от мнения окружающих. Свой вклад в это вносят повышенная конформность и неуверенность в себе, тесно связанная с неустойчивостью самооценки. Последняя может претерпевать резкие перепады: от завышенного самомнения вплоть до крайней степени самоуничижения, в зависимости от внешних хвалебных или, напротив, критических замечаний. Аналогия этих черт личности взрослого человека с психологией ребенка очевидна и неосопорима.

Соответственно для исправления этих когнитивных нарушений также необходимо измененное состояние сознания, но уже создаваемое целенаправленно (психокоррекционное). Подобное состояние сознания мы рассматриваем как своеобразный «возврат в детство», в основе которого лежит физиологическая возрастная регрессия (Сандомирский М. Е., Белогородский Л. С., 1998). С этой точки зрения, по сути все методы психотерапии и личностного роста основаны на временном возврате человека «в детство», осуществляемом либо с помощью психотерапевта/психолога, либо самостоятельно.

Это справедливо для различных техник, начиная с классического гипноза (являющегося наиболее выраженным проявлением трансферных отношений, в которых гипнотизер играет роль властного, «всемогущего» родителя, а пациент соответственно — покорного ребенка) и заканчивая такими, как трансактный анализ (работа с внутренним «ребенком»), гештальт-терапия, НЛП, психосинтез, холодинамика, использующие работу с субличностями, или подсознательными частями — представляющими собой «детские» части психики, эриксоновский гипноз и самовнушение (аффирмации, настрои и др.), обращающиеся к «детской» части личности через «детскую» речь, работа с образами (например, символдрама, направленное воображение и др.). В «разговорных» методах, ориентированных на озарение-инсайт (психоанализ, экзистенциальный анализ) возврат в подобное состояние происходит в краткие «моменты истины», когда человек приходит к новому пониманию своих проблем. При углублении осознавания проблема трансформируется, «кристаллизуется» (см. далее), что само по себе дает психокоррекционный эффект.

В изучении проблемы активности как особого явления важное место занимает раскрытие механизмов ее осуществления. В современной психологической литературе не существует единого подхода к определению сущности психологического механизма. Однако чаще всего психологический механизм определяется как «субъективное описание», или отражение на субъективном уровне тех объективных процессов, которые обеспечивают взаимодействие человека с окружающей средой. При этом психологический механизм является не простой констатацией данных процессов, а скорее раскрывает их содержательные и функциональные характеристики. Психологический механизм в основе своей выполняет регулятивную функцию в управлении различными энергетическими уровнями взаимодействия человека с окружающей средой.

В.Г. Агеев, говоря о сущности понятия «психологический механизм», замечал: «Идея механизма, то есть некоторого более элементарного уровня анализа, к которому не сводима специфика более высокого уровня, но который способен выполнить здесь функцию средства, всегда была заманчива для психологического исследования. Шла ли речь о наследственных, инстинктивных механизмах человеческого поведения или же о психофизиологических механизмах сенсорных процессов, сама возможность объяснить нечто сложное, неуловимое, ускользающее через нечто более простое, понятное, позволяющее себя зафиксировать, классифицировать, «квантифицировать» и т.д., естественно, казалась в высшей степени привлекательной и разумной. Можно приводить бесчисленное множество примеров подобного объяснения сложного через простое. Простое при этом чаще всего обозначалось термином «механизм», а сложное - тем содержательным феноменом, которое получает объяснение, когда понятно действие механизма, лежащего в его основе».

Наиболее простые формы действия психологических механизмов связаны со спонтанной активностью. Представление о механизме спонтанной активности основывается на явлении, которое присуще всем живым системам, являясь существенным их свойством, глубинной потребностью организма. Ее необходимо возбуждать и вызывать какими-либо стимулами. Она всегда есть в нем, как И и любом другом живом организме. Жизнь есть активность. Следовательно, важно обеспечить лишь поиск необходимых условий для проявления уже существующей активности.

При таком понимании природы активности, - пишет Г.С. Сухобская, - мотивация выступает, как проблема регуляции активности, а не создания ее.

Основными параметрами активности выступает :

• сила;
• интенсивность;
• «канализация» - направленность в определенные сферы действительности».

Известно, что проблема спонтанной активности обсуждалась многими физиологами и психологами. В частности, Н.И. Гращеннов, Л.П. Латаш, И.М. Фейгенберг, совершенствуя представление в структуре рефлекторной деятельности, об аппарате предвосхищения - акцепторе действия, санкционирующей афферентации, о рефлекторном кольце и обратной связи, информирующей мозг о результатах действия и т.д. (П.К. Анохин), выделили так называемые спонтанные» ритмические процессы, играющие важнейшую роль в саморегуляции деятельности центральной нервной системы.

И.М. Сеченов в своей книге «Рефлексы головного мозга» (1863) показал, что все акты сознательного и бессознательного в жизни по способу своего происхождения суть рефлексы. Он выделил в рефлексах три звена :

1. Начальное звено - внешнее раздражение и превращение его органами чувств в процесс нервного возбуждения, передаваемого в мозг.
2. Среднее звено - центральные процессы в мозгу (процессы возбуждения и торможения) и возникновение на этой основе психических состояний (ощущений, мыслей, чувств и т.д.).
3. Конечное звено - внешнее движение.

По мнению Сеченова, рефлексы головного мозга начинаются чувственным возбуждением, продолжаются определенным психическим актом и кончаются мышечным движением, поскольку среднее звено не может быть обособлено от первого и третьего, а также поскольку все психические явления - неотъемлемая часть всего рефлекторного процесса, имеющего причину в воздействиях внешнего для мозга реального мира.

Это была первая и довольно успешная попытка создания рефлекторной теории психики. Однако честь глубокой экспериментальной разработки рефлекторной теории психики принадлежит Ивану Павлову, создавшему новую область науки - учение о высшей нервной деятельности. И.П. Павлов разделил рефлексы на безусловные и условные. Безусловные рефлексы есть реакции на строго определенные раздражители из внешней среды. Условные рефлексы есть реакции на первоначально безразличный раздражитель, который становится небезразличным вследствие его неоднократного сочетания с безусловным раздражителем. Условные рефлексы осуществляются высшими отделами мозга и основываются на образующихся между нервными структурами временных связях.

Н.А. Бернштейн, разрабатывая проблему физиологии активности, главным звеном ее признавал модель потребного будущего. Н.А. Бернштейн утверждал, что движения и действия человека не «реактивны », - они активны, целенаправленны и меняются в зависимости от замысла. Принцип активности противопоставляется в его теории принципу реактивности, согласно которому тот или иной акт, движение, действие определяются внешним стимулом, осуществляются по модели условного рефлекса и преодолевают понимание процесса жизнедеятельности как процесса непрерывного приспособления к среде. Главное содержание процесса жизни организма - это не приспособление к среде, а реализация внутренних программ. В ходе такой реализации организм неизбежно преобразует среду.

А.Р. Лурия, изучая психическую деятельность человека, выделил три основных функциональных блока мозга, участие которых необходимо для осуществления любого вида психической деятельности:

1. Активации и тонуса . Анатомически он представлен ретикулярном формацией, которая регулирует уровень активности коры бодрствующего состояния до утомления и сна. Полноценная деятельность предполагает активное состояние человека, лишь в условиях оптимального бодрствования человек может успешно воспринимать информацию, планировать свое поведение и осуществлять намеченные программы действий.
2. Приема, переработки и хранения информации . Он включает и себя задние отделы больших полушарий. В затылочные зоны Поступает информация от зрительного анализатора. Височные отделы отвечают за переработку слуховой информации. Теменные отделы коры связаны с общей чувствительностью, осязанием. Блок имеет иерархическое строение и состоит из корковых полей трех типов: первичные принимают и перерабатывают импульсы от периферийных отделов, во вторичных происходит аналитическая переработка информации, в третичных осуществляется аналитико-синтетическая обработка информации, поступающей от разных анализаторов, - этот уровень обеспечивает наиболее сложные формы психической деятельности.
3. Программирования, регуляции и контроля . Блок расположен преимущественно в лобных долях мозга. Здесь ставятся цели, формируются программы собственной активности, осуществляется контроль за их протеканием и успешностью выполнения.

Совместная работа всех трех функциональных блоков мозга составляет необходимое условие осуществления любой психической деятельности человека.

П.К. Анохиным была создана теория функциональных систем, запомнившаяся одной из первых моделей подлинной психологически ориентированной физиологии. Согласно положениям этой теории физиологическую основу психической деятельности составляют особые формы организации нервных процессов. Они складываются при включении: отдельных нейронов и рефлексов в целостные функциональные системы, которые обеспечивают целостные поведенческие акты. Исследования ученого показали, что поведение индивида Определяется не отдельным сигналом, а афферентным синтезом всей доходящей до него в данный момент информации. Афферентные гипотезы запускают в ход сложные виды поведения.

В.Г. Леонтьев рассматривал в качестве психологического механизма - механизм мотивации. Данный механизм представляет собой систему «психических явлений, предназначенных для преобразования и формирования активности, выраженной одним или несколькими мотивами, в требуемую активность, выраженную другими мотивами». В.Г. Леонтьев рассматривает мотивационный механизм как систему психофизиологических, психических и социальных предпосылок мотивации как направленного побуждения человеческой активности. Эти механизмы мотивации неоднородны, разноуровневы. На базе одних возникают мотивационные состояния, которые затем выражаются в тех или иных формах мотивации: мотиве, потребности, впечатлении и пр., на базе других происходит становление, формирование мотивации как конкретного реального побуждения активности, на базе третьих происходит реализация мотивации в виде преобразования внутренней и внешней среды человека. Механизмы мотивации имеют разную степень обобщенности и конкретизации. Одни из них способны обеспечивать активность поведения только в одной какой-либо конкретной ситуации. Они обладают высокой избирательностью. Всякие изменения ситуации прекращают действия механизма. Другие, более обобщенные, способны обеспечивать активность поведения в различных условиях и ситуациях. Третьи имеют статус всеобщего механизма. Его действие просматривается практически во всех случаях поведения и деятельности человека. Такие механизмы В.Г. Леонтьев называет исходными, генерализованными.

Анализ большого экспериментального материала позволил В.Г. Леонтьеву выявить несколько типов психологических механизмов мотивации, которые проявляются в различных конкретных условиях. Эти механизмы отличаются разной степенью обобщенности и специфичностью действия. К ним относятся механизм спонтанной активности, механизм динамического равновесия, адаптационный механизм.

Раскрывая характеристику мотивационных механизмов, которые рассматриваются им как «система психических явлений», неоднозначных по своему действию, но осуществляющих регулярную и формирующую функции (что находит отражение в определении), В.Г. Леонтьев не только выделяет разные виды, уровни, формы, типы представленности этих механизмов, но, по существу, вычленяет внутри них разные подтипы.

К числу особо значимых, ответственных за активность человека относятся механизмы регуляции деятельности.

Конопкин на основе принципа единства сознания и деятельности выделяет ряд таких механизмов. К ним относятся звенья психологической структуры саморегулирования: принятая субъектом цель, субъективная модель значимых условий деятельности, программа исполнительных действий, критерии успеха, информации и результате, решение о коррекциях.

Все эти механизмы относятся к уровню сознательного регулирования как высшему уровню саморегуляции.

Результаты исследования О.А. Конопкина раскрывают психологические механизмы саморегуляции, опосредствующие зависимость различных форм сенсомоторной деятельности от таких существенных характеристик внешней среды, как физические качества сигналов, временная неопределенность значимых, временные характеристики потока сигнальных стимулов, вероятностные характеристики отдельных событий и структурные особенности сигнальной последовательности. В этом же направлении ведут разработку механизмов pегуляции В.В. Карпов, В.И. Степанский, Г.З. Бедный.

Особым проявлением механизма регуляции выступает волевое усилие. А.Ф. Лазурский определял волевое усилие как особый психофизиологический процесс, связанный с реакцией личности на ситуацию вне и внутри нее.

В.И. Селиванов определял волевое усилие как механизм создания побуждения или преодоления препятствий.

Н.Н. Ланге пытался найти физиологические механизмы волевых действий, выделяя в волевом акте четыре части :

1. чувство, потребность, стремление;
2. предсказание о цели;
3. представление о движении;
4. само движение.

В.А. Иванников, исследуя психологические механизмы волевой регуляции действия, выделяет реальный механизм, реальное образование, которое обеспечивает побуждение к действию - смысл действия. Он формируется в совместной деятельности людей и определяется не только мотивами каждого человека, но и социальной связью действий разных людей. Изменение смысла действий В.А. Иванников определяет как психологический механизм волевой регуляции. Изменение смысла действия приводит к изменению поведения. Причем изменения смысла действия можно достичь разными путями-через переоценку значимости мотива или предмета потребности, через предвидение и переживание последствий действий или отказа от его осуществления, через изменение роли, позиций человека. Помимо изменения смысла действий через изменение реальной ситуации, этой цели можно достичь и через привлечение целей и мотивов из воображаемой ситуации, которая может быть задана другими людьми или исходить от самого человека. На значение воображения в структуре волевой регуляции указывали Лев Выготский, А.В. Запорожец, Дмитрий Узнадзе и др.

Важными в контексте изучения активности представляются психологические механизмы, обеспечивающие своего рода «продвижение» в деятельности. В этом плане интересны механизмы, связанные с формированием и реализацией фиксированной установки, действие которой в свою очередь связано с положениями вероятностного прогнозирования (И.М. Фейгенберг), Основное положение здесь заключается в том, что субъект, опираясь на вероятностно организованный прошлый опыт поведения в подобных ситуациях, выдвигает гипотезы о наступлении будущих событий с приписыванием каждой из гипотез определенные вероятности. В соответствии с таким прогнозом осуществляется преднастройка - подготовка к определенным способам действия, приводящая с наибольшей вероятностью к достижению некоторой цели. И.М. Фейгенберг под вероятностным прогнозированием понимает «способность сопоставлять поступающую через анализаторы информацию о наличной ситуации с хранящейся в памяти информацией о соответствующем прошлом опыте и на основании этого сопоставления строить предположения о предстоящих событиях, приписывая каждому из этих предположений ту или иную степень достоверности. В любой деятельности человек предвидит наиболее вероятностные возможности дальнейшего развития событий, включая наиболее вероятные результаты собственных действий. Таким образом, без вероятностного прогнозирования была бы невозможна какая бы то ни было деятельность человека». При этом не вероятностном прогнозировании исследователем выделяются два уровня:

1. Вероятностное прогнозирование дальнейшего хода событий, развивающихся независимо от действий прогнозирующего субъекта, но важных для него. Это события, от которых субъект зависит в каком-либо отношении, но повлиять на ход которых не может. Если такой прогноз хорош, т.е. хорошо опирается на прошлый опыт, он обеспечивает трезвый взгляд на жизнь.
2. Вероятностное прогнозирование хода таких событий, на течение которых влияют действия субъекта (или его бездействие). При разных его действиях различна вероятность того, что удастся получить важный для субъекта желаемый результат (или приблизиться к его достижению). Отсюда - планирование, выбор действий. Вся система еще больше усложняется, если на ход событий могут влиять не только действия субъекта, но и действия других людей, имеющих свои цени (часто - отличные от целей субъекта). Эти люди формируют свои прогнозы (в том числе прогнозы действий субъекта), строят свои планы. Их предстоящие действия также должны учитываться пронозом субъекта. Подобный прогноз обеспечивает активную жизненную позицию, выбор таких действий, которые делают человека полезным тому, ради чего он живет, полезным тому делу и тем людям, которые для него значимы, существенны. Человеку, осознавшему, для чего он живет, такой прогноз помогает ответить на вопрос "как жить?". А это практически главные вопросы, определяющие существование каждого индивидуума. Ответ на эти вопросы помогают сделать выбор: либо жить так, чтобы выжить, либо чтобы жить так, как человек считает достойным.

Процесс вероятностного прогнозирования выступает важным пишем формирования механизма готовности к действию, деятельности, сам являясь, по сути, особого рода психологическим механизмом.

В связи с проблемами активности особое значение в современной сложной ситуации в обществе с его высокой динамичностью приобретает выявление и изучение псимеханизмов, обеспечивающих не только повышение активности, но и новый уровень развития личности, в том числе ее «переформирование».

В числе основных механизмов, которые способствуют переформированию личности, в психологической литературе выделяются:

• обратная связь, или конфронтация личности со своим «Я»; информация о себе в восприятиях других;
• понимание и принятие других;
• открытое выражение своих чувств, осознание потребности в коммуникации и степень удовлетворенности ею.

Смысл действия этих механизмов заключается в использовании внутренних психологических ресурсов личности. А условием «запуска» их действия выступают механизмы эмоциональной самоподдержки и направленное самовоздействие на нейтрализацию негативного «Я». Низкий уровень самооценки, эмоционально негативное отношение к себе препятствуют восприятию новой информации, оптимальной работе с собственным «Я», обостряя действие защитных механизмов. По этой причине внешняя эмоциональная поддержка может оказывать стабилизирующее воздействие на самооценку, изменяя тем самым отношение не только к себе, но и к системе подходов к решению проблем. Направленное самовоздействие, которое осуществляется в процессе внутри личностного общения с собственным «Я», является достаточно эффективным психологическим механизмом. В процессе такого общения выявляются проблемы, осуществляется их анализ, подготавливаются решения и происходит переформирование личности. Практически все разновидности рефреминга реализуются на базе данного механизма. В результате его действия повышается уровень активности личности, углубляется самоопределение.

Выше рассмотренные психологические механизмы, определяющие характеристики поведения, развития, переформирования личности - лишь небольшая часть, опосредствующая активность человека, реализующего себя в многоплановой деятельности.

Похожие статьи