Александр Кучарский. Портрет дофина Луи-Шарля

Став наследником престола за 10 дней до начала Великой французской революции, Луи-Шарль Бурбон, герцог Нормандский, известный под именем Людовика XVII, так никогда и не правил своей страной - Национальный Конвент провозгласил Францию республикой и казнил его отца. В 1795 г. было официально объявлено о смерти молодого короля без королевства, и его дядя, граф Прованский, объявил себя королем под именем Людовика XVIII.

ПЕРВЫЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

У французской королевской четы Людовика XVI и Марии-Антуанетты долгое время после свадьбы не было детей. Пока у короля не было сына наследниками считались два его младших брата - граф Луи Прованский и граф Шарль дАртуа. Они оба мечтали о троне, и оба впоследствии его получили.
Но в 1778 г. у королевской четы родились сначала дочь - Мария-Тереза-Шарлотта, а через три года и сын - Луи-Жозеф-Ксавье. Рождение наследника престола внесло раскол в королевскую семью, и с этого времени оба брата короля стали его врагами. Некоторое время они пытались доказать, что отец ребенка вовсе не Людовик, дискредитируя королевскую чету.
Тем временем у королевы появилось еще двое детей - в 1785 г. Луи-Шарль, получивший титул герцога Нормандского, а в 1786 г. - Софи, которая меньше чем через год умерла.

Э. Виже-Лебрен. Мария-Антуанетта с детьми. Луи-Шарль изображен в двухлетнем возрасте

Накануне революции смерть от туберкулеза постигла и старшего сына: наследником престола был объявлен Луи-Шарль.
Появление на свет этого ребенка было окружено тайной. В день его рождения 27 марта 1789 г. Людовик XVI пометил в своем дневнике: "Роды королевы. Рождение герцога Нормандского. Все прошло так же, как и с моим сыном". В то же время известно, что граф Хан-Аксель Ферзен, которого принято считать любовником Марии-Антуанетты, не только был в июне 1784 г. в Париже, но и встречался наедине с королевой.
Узнав о смерти Людовика XVII, Ферзен записал в дневнике: "Этот последний и единственный интерес, который у меня оставался во Франции. B настоящее время его больше нет и все, к чему я был привязан, больше не существует". К тому же современники подмечали: король чаще именовал мальчика герцогом Нормандским, чем сыном.

Портреты Луи-Шарля, принадлежащие кисти Э. Виже-Лебрен

Впрочем, и сам титул достаточно необычен: во Франции его никто не носил со времен четвертого сына Карла VII, правившего в 1422-1461 гг.
В первые годы революции юный дофин не играл никакой политической роли. Впервые он появился на политической сцене только после казни отца, состоявшейся 21 января 1793 г. Вследствие восстания 10 августа 1792 г., свергнувшего монархию, королевская семья была заключена в башню-тюрьму Тампль. Именно там утром 22 января Мария-Антуанетта, ее дочь Мария-Тереза, сестра Людовика XVI Елизавета и его камердинер Клери преклонили колени перед дофином и присягнули ему как королю Людовику XVII, следуя вековой традиции "Король умер - да здравствует король". Все ведущие европейские державы признали нового короля. 28 января старший брат казненного монарха, граф Прованский, объявил в специальной декларации, что он принимает на себя регентство до совершеннолетия своего племянника и назначает графа дАртуа наместником королевства.

Портрет графа Прованского, будущего Людовика XVIII

Отныне большинство роялистских выступлений как во Франции, так и за ее пределами проходили от имени или во имя Людовика XVII (более того, с его изображением и именем чеканились монеты и медали, выпускались ассигнаты, выписывались паспорта), который все это время продолжал оставаться в Тампле, пережив смерть матери и тети, разлученный с сестрой.

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ РЕСТАВРАЦИЯ

Не все жители страны приняли установленную в сентябре 1792 г. во Франции республику. Роялистская оппозиция существовала даже в самые опасные времена якобинского террора, но во всеуслышание заявить о себе она смогла только после переворота 9 термидора. Ведь еще в декабре 1792 г. Конвент декретировал, что смертная казнь грозила всякому, "кто предложит или попытается установить во Франции королевскую власть", и это постановление так и не было отменено. Что же изменилось к концу 1794 - началу 1795 г.?
После падения Робеспьера тот же самый Конвент, что совсем недавно рукоплескал всем его предложениям, возвратил в свое лоно изгнанных депутатов. На повестку дня встала задача завершить Революцию, а это, по мнению большинства современников, было невозможно без принятия новой конституции.
Даже один из декретов Национального Конвента носил название "О способах закончить революцию".
Существовала так и не введенная в действие Конституция 1793 г. Предусматривавшиеся ею демократические нормы, в частности обязательное утверждение законопроекта департаментами или формирование исполнительной власти из 24 человек, вероятно, еще могли бы работать в условиях мирного времени, однако даже в начале 1795 г. они были абсолютно неприменимы.
Разговоры о том, что необходим пересмотр Конституции 1793 г., начались еще весной 1795 г., но только к концу июня специально избранная комиссия, получившая по количеству своих членов название Комиссии одиннадцати, представила для обсуждения свой проект, по которому Франция оставалась республикой с новым двухпалатным парламентом, состоявшим из Совета старейшин и Совета пятисот.
Однако это было несколько позже. А пока, по мнению английского историка М. Ж. Сайденхэма, "первые месяцы 1795 г. были, быть может, самой благоприятной возможностью, которая когда бы то ни было представлялась для реставрации конституционной монархии во Франции". Здесь главные надежды роялистов возлагались, как это ни удивительно, не на эмиграцию и не на графа Прованского, а именно на юного Людовика XVII, который, сам того не сознавая, стал на некоторое время одной из ключевых фигур европейской политики.
Разумеется, 10-летний мальчик не мог возглавить страну в столь бурное время. Но этого и не требовалось. Его достаточно было сделать символом, объединяющим нацию. Тем более что, по мнению французского историка Тюро-Данжена, "сын Людовика XVI мог переехать из Тампля в Тюильри без вмешательства иностранцев, не привнеся с собой ни восстановления Старого порядка, ни крайне непопулярной интервенции. Вернулись бы в 1792 г., а не в 1788".

Тампль

Внутриполитическая обстановка благоприятствовала реставрации. Растущий на юго-востоке и западе роялизм и поражение воинствующего якобинизма создали условия для компромисса между различными политическими партиями. В июне 1795 г. прямо в Конвенте делегация г. Орлеана осмелилась требовать отпустить на свободу дочь короля, а незадолго до того П. Баррас распорядился, чтобы принцессе принесли все необходимое и дали компаньонку. На этот же месяц приходится и пик ширившихся по стране слухов об официальном признании Конвентом Людовика XVII королем Франции.
Такие влиятельные термидорианцы, как Тальен и Баррас, даже вступили в переговоры с роялистами, выдвигая условия: не копаться в прошлом и сохранить нажитые за время Революции состояния. По другим сведениям, такие переговоры вели даже некоторые члены Комиссии одиннадцати, созданной Конвентом для выработки новой конституции. Историк конца XIX в. А. Вандаль сообщает, что у термидорианцев были планы посадить во главе своего правительства короля-марионетку, и, по его мнению, это не только не ослабило бы власть членов Конвента, но и сделало бы ее более прочной.
Конечно, на пути реставрации были и немалые трудности. Как писал в то время журналист Ж.-Г. Пелтиер, "считается, что крайняя молодость законного короля, несчастного мальчика, заключенного в Тампле,- одна из причин, поддерживающих Республику и Революцию, потому что некоторые партии, расположенные в пользу провозглашения королевства, не знают, как организовать регентство, необходимое для этой монархии".
Любопытно также, и это подчеркивает Е. Б. Черняк, что в стремлении учредить регентство еще раньше обвиняли и жирондистов, и эбертистов, и дантонистов, и робсспьеристов. Насколько это случайно или, что гораздо важнее, беспочвенно? Вариант регентства устраивал и роялистов, поскольку, если бы во главе исполнительной власти встал один человек, то на это место вскоре легко мог бы претендовать роялист (а такие планы, безусловно, были). Кроме того, сам глава исполнительной власти мог бы впоследствии стать регентом.
Ср. в письме Мале дю Пана от 17 июля 1795 г.; "Монархисты потребовали, чтобы... был учрежден пост главы государства, а не исполнительный совет. Будучи в меньшинстве, они хотели, чтобы регентский совет правил как вице-президент, и это mezzotermine (половинчатое решение - Д. Б.) заставило примкнуть к монархистам часть республиканцев. На сегодняшний день смерть короля рассеяла этот план, и одержал верх проект исполнительного совета". И в самом деле, в Конвенте были подобные предложения.

Казнь Люловика XVI

СМЕРТЬ УЗНИКА ТАМПЛЯ

Через пять с небольшим месяцев после казни отца дофина разлучили с матерью и сестрой. 4 августа 1793 г. его наставником был назначен сапожник Симон, член Парижской коммуны и член клуба кордельеров. Вместе с женой он переехал в Тампль. В январе 1794 г. Симон подал прошение об отставке, которую 19 января удовлетворили, а сам пост упразднили за ненадобностью. Комитет общественного спасения решил, что отныне дофин нуждается только в охране. Вскоре после этого для ребенка организовали некоторое подобие одиночной камеры. В мае 1794 г. его на целые сутки востребовал к себе Робеспьер. Затворничество прекратилось только после Термидора.

Аделаида Лабий-Гийяр. Портрет Робеспьера

Уже на следующий день после переворота в Тампле появился Баррас с депутатом Конвента Гупилло де Фонтене. Ребенок, которого они увидели, совсем не напоминал некогда жизнерадостного принца. Баррас отмечал молчаливость мальчика, рассеянность его реакций и дал указание перевести его в более просторное помещение, что было по не совсем понятным причинам выполнено только в августе.
В октябре того же года Комитет общественной безопасности усилил охрану, приняв постановление о направлении в помощь постоянной охране еще и членов секций. С тех пор в Тампле побывало более 200 представителей населения столицы. Можно ли предположить, что никто из них никогда не видел наследника престола? А если видел, неужели не поднял бы шум, если бы обнаружил подмену, да и благо обвинить в ней можно было только Робеспьера? Это одно из самых уязвимых мест версий, в которых утверждается, что дофину удалось бежать. Для объяснения неувязки бегство датируется январем 1794 г., либо отмечается, что только девять членов секций документально подтвердили, что знали Луи-Шарля до того, а их свидетельства очень спорны.
Неоднократно навещали царственного узника и члены Конвента. Они утверждали, что с июля 1794 г. по февраль 1795 г. перед ними представал один и тот же мальчик. При этом все отмечали его апатию, равнодушие, неразговорчивость, граничившую с немотой, свидетельствовавшие об умственной отсталости.

Людовик XVII в Тампле (в одежде мальчика-ремесленника). Скульптура Анн Шардонне

В начале мая 1795 г., когда вовсю велись переговоры с Испанией о выдаче Людовика XVII, охрана доложила в Комитет о прогрессировавшем ухудшении состояния здоровья узника. К нему прислали некоего доктора Дессо, известного в Париже медика. Сохранилось его свидетельство о первой встрече с дофином: "Я нашел ребенка-идиота, умирающего, жертву самой низкой бедности, полностью заброшенное существо, опустившееся от самого жестокого обращения". Дессо прописал лечение от истощения, а во второй половине мая направил в Конвент доклад, таинственным образом там исчезнувший. В тот же день врач обедал с некоторыми депутатами Конвента. По возвращении домой у него началась сильная рвота, и вскоре он умер. Впоследствии жена его племянника утверждала, что врач не узнал в больном принца, о чем и поставил Конвент в известность.
He менее загадочной смертью умерли и четверо, несших гроб узника, и друг Дессо, доктор Шопар. А его ученик сразу же бежал в Соединенные Штаты Америки.

Портрет доктора Дессо

6 июня в Тампле появился новый врач, никогда до того ребенка не видевший - доктор Пеллетан, "плохой врач, но неистовый революционер". 8 июня мальчик умер, но по приказу Комитета общественного спасения факт смерти тщательно скрывался даже от охраны, увидевшей останки только после вскрытия тела. Через 40-50 часов после смерти было организовано и некое подобие опознания умершего, в котором участвовали комиссары секций и полиции. Знал ли кто-нибудь из них сына короля, сказать трудно.
По закону от сентября 1792 г. свидетельство о смерти любого гражданина обязательно должно было подписываться двумя наиболее близкими родственниками или соседями. Самый близкий родственник - сестра - была рядом, в Париже жило немало бывших слуг королевской семьи, гувернантка дофина мадам де Турзель. Их адреса были известны Комитетам, и тем не менее настоящего опознания проведено нс было.
Еще большее количество проблем порождает протокол вскрытия. Врачи "забыли" отметить хотя бы одну характерную черту на теле мальчика, что, как правило, в то время делалось, а также умудрились нигде не написать, что было произведено вскрытие именно Луи-Шарля Бурбона. В протоколе лишь указано: "Мы обнаружили в кровати тело ребенка, которому, как нам показалось, около 10 лет, про которого комиссары нам сказали, что это сын покойного Луи Капета, и в котором двое из нас признали ребенка, которого лечили на протяжении нескольких дней". Руководивший вскрытием доктор Жанруа долгое время был консультантом Людовика XVI и не мог не знать его сына. Почему он спрятался за спины своих коллег?
Дважды, в 1816 и 1894 гг., на кладбище Святой Маргариты проводились поиски могилы дофина и эксгумация трупа. Однако установлено, что ребенку, найденному на месте, где похоронили узника Тампля, было от 15 до 18 лет. Доктор Жанруа отмечал потом, что за 40 лет практики никогда не видел у 10-летнего ребенка столь развитого мозга.
Все эти факты наводили историков на предположение: неужели дофину удалось бежать? Но как? В литературе высказаны различные предположения. Некоторые авторы писали об одной подмене, другие - о двух или даже о трех. Многие ссылаются на хранившееся в архивах Тампля свидетельство о том, что 18 июня 1795 г. во время инспекции была обнаружена секретная дверь, через которую можно было войти и выйти незамеченным. Иным не дает покоя многократно повторявшееся свидетельство вдовы сапожника Симона о том, что Луи-Шарль не только остался жив, но и приходил ее навестить. В качестве организаторов побега называют почти всех охранников Луи-Шарля, давая полный простор воображению при мысли о том, кто мог стоять за их спиной.
По другой версии Людовик XVII умер еще в январе 1794 г. и похоронен у подножья башни. Когда Тампль сносили, и в самом деле был найден какой-то скелет. Почему тогда же и не заявили о смерти дофина? Есть и куда более фантастические варианты.
Следует согласиться с А. Ланном, писавшим в начале этого века: "Факты говорят о том, что такое важное событие, как смерть прямого наследника престола, не было ни законным образом констатировано теми, кто совсем недавно уничтожил этот престол, ни всерьез установлено позднее теми, кто его восстановил, чтобы на нем утвердиться". Но случайно ли это?

ВОПРОСЫ БЕЗ ОТВЕТА

Умер дофин или спасся, у каждой из этих версий есть немало сторонников. Их книги насчитывают сотни страниц - от серьезных монографий с планами Тампля до легковесных сочинений, где единственным аргументом выступает личная убежденность автора. Однако существует ряд вопросов, ответ на которые (или отсутствие такового) поможет сформировать собственное отношение к проблеме.

Вопрос первый
После смерти Людовика XVI его сына сразу же признали королем все крупные европейские державы - Англия, Испания, Россия, Австрия, Пруссия, Сардиния,- а Екатерина II даже подписала специальный указ, по которому высылке из империи подлежали французы, отказавшиеся присягнуть новому королю. В то же время после смерти дофина признавать королем графа Прованского, провозгласившего себя Людовиком XVIII, не торопились.

Портрет Людовика XVIII

В июне 1795 г. министр иностранных дел Австрии Ф. Тугут написал послу в Лондоне, что нет никаких реальных доказательств смерти мальчика. А один из офицеров армии Конде позднее отметил в воспоминаниях, что "никто на самом деле не верил в это событие". На чем основывалась эта уверенность? Александр I до 1813 г. на письма Людовика XVIII, обращавшегося к нему "господин мой брат и кузен", отвечал крайне редко и титуловал лишь "господином графом".
Даже в заключенной в апреле 1814 г. конвенции о перемирии с Францией Людовик XVIII называется не королем, а "Его Королевское Высочество Господин, Сын Франции, Брат Короля, Наместник Французского королевства" (почему "брат короля", а не дядя? И в то же время он стал Людовиком XVIII, а не XVII).

Вопрос второй

После Реставрации Людовик XVIII приказал провести эксгумацию тел своего брата, сестры и Марии-Антуанетты, а также распорядился поставить им памятник, не проявив при этом ни малейшего интереса к телу и памяти Людовика XVII, несмотря на многочисленные петиции. Это заметили современники. 9 января 1816 г. Ф.-Р. Шатобриан делает парламентский запрос: "Где он, брат сироты из Тампля?".
"Сирота"- пережившая заключение в Тампле старшая сестра Людовика XVII Мария-Тереза- Шарлотта, будущая герцогиня Ангулемская (1778-1851). Важно, что Шатобриан был не только писателем и политическим деятелем, но и секретарем мадам Летиции, матери Наполеона. Не исключено, что он знал больше, чем многие другие.

Анн-Луи Жирорде-Триозон. Портрет Шатобриана

После этого власти отдали распоряжение провести исследования на кладбище Святой Маргариты, где было захоронено тело ребенка, умершего в Тампле. Останки были найдены, однако внезапно все исследовательские работы прекратились. А в Искупительной часовне, воздвигнутой Людовиком XVIII вскоре после этого, места дофину опять не нашлось.
До 1821 г. во многих церквах, в соответствии с распоряжением правительства, служили заупокойные мессы по убиенным Людовику XVI и Марии-Антуанетте. Службы по дофину заказаны не были. Поскольку король сам вычеркнул имя племянника из утвержденного им текста молитвы "Memento". Когда же духовенство по собственной инициативе решило провести в 1817 г. заупокойную службу, уже объявленную в "Монитор", Людовик XVIII отменил ее, а на вопрос руководителя придворного церемониала ответил: "Мы не совсем уверены в смерти нашего племянника". При повторной попытке отслужить заупокойную мессу в июне 1821 г. ее в последний момент по приказу из дворца заменили на обычную поминальную молитву. По католическим канонам служить заупокойную мессу по живому рассматривалось как наведение порчи, и король это знал.
21 января и 16 октября - дни смерти королевской четы - всегда считались при дворе траурными, а 8 июня нередко устраивались балы, как и в обычные дни.
В склепе в аббатстве Сен-Дени, где покоятся останки казненных членов королевской семьи, имеются два медальона с изображением обоих дофинов Луи-Жозефа-Ксавье и Луи-Шарля. На первом - даты их рождения и смерти, на втором - лишь надпись: "Людовик XVII, король Франции и Наварры".

Вопрос третий

Чем объяснить удивительную снисходительность правительства Реставрации к некоторым активнейшим участникам революции. Известно, что в то время, когда большая часть "цареубийц" была выслана из страны, Баррас не только не был отправлен в ссылку, не только сохранил звание генерала, но и был принят на государственную службу. После же его смерти в 1829 г. гроб разрешили покрыть трехцветным революционным стягом (единственным разрешенным тогда знаменем было белое знамя Бурбонов). Одна из придворных дам сообщила о том, что еще в 1803 г. Баррас уверял ее в том, что дофин остался жив.

Поль Баррас

При всех последующих режимах, включая Реставрацию, получала пенсию с перерывом в несколько лет сестра Робеспьера - Шарлотта. И если Наполеон был благодарен Робеспьеру-младшему, которого лично знал, то чем объяснить благосклонность к Шарлотте Людовика XVIII? Бытовало мнение, что она спасла многих от гильотины, что король был благодарен Робеспьеру за то, что тот казнил нелюбимого им брата. Но тогда чем объяснить репрессии против остальных "цареубийц"? А. Дюбоск уверен, что Шарлотта с самого начала была агентом Людовика XVIII. Но при нем ее пенсия была уменьшена втрое по сравнению с размером периода Империи.
Среди этих мнений и домыслов кажутся имеющими право на существование две точки зрения. Первая, которой придерживался хорошо знавший Шарлотту в последние годы ее жизни А. Лапоннере: Людовик XVIII платил Шарлотте за то, чтобы она не публиковала свои мемуары. Но в тексте мемуаров, которые все же были напечатаны, нет ничего, подрывающего основы монархии, и полиция даже не пыталась издание изъять.
Он был издан Л. Лапоннере уже после се смерти в 1834 г. Русское издание: Робеспьер Ш. Воспоминания. Л., 1925. Сам же А. Лапоннере видел опасность мемуаров в попытке реабилитировать Максимильена Робеспьера.
Сторонники же второй точки зрения уверены, что Шарлотта знала от брата, что дофин остался жив, и за сокрытие этой тайны ей и платили. Как было на самом деле, неясно до сих пор.

Вопрос четвертый

Известна фраза Наполеона, произнесенная однажды в гневе в адрес европейских дворов и французского правительства в эмиграции: "Если я захочу сбить с толку все их притязания, я заставлю появиться человека, чье существование удивит весь мир!". Кого же имел в виду император? Жозефина же говорила: "Знайте мои дети, что не все мертвые покоятся в своих могилах". Учитывая давние связи Жозефины с Баррасом, а также то, что одного человека в охранники дофина порекомендовала она, не исключена ее особая осведомленность о происшедшем. Бытует легенда о том, что императрица поделилась этой информацией с Александром I во время его пребывания в Париже". Через несколько дней после этого Жозефина внезапно умерла.

Вопрос пятый

Одна из секретных статей Парижского договора от 30 мая 1815 г. гласила: "Хотя высокие договаривающиеся стороны не уверены в смерти сына Людовика XVI, ситуация в Европе и общественные интересы требуют, чтобы ими был поставлен у власти Луи-Станислав-Ксавье, граф Прованский с официальным титулом короля, но два года он будет на самом деле только регентом, пока не подтвердится, что он - истинный государь". Этот текст опубликовал в 1831 г. Лабрели де Фонтен - библиотекарь герцогини Орлеанской. На чем основывались высокие договаривавшиеся стороны?

Вопрос шестой

Когда после Реставрации Людовик XVIII захотел обновить конкордат с Ватиканом, тот отклонил формулировку "Людовик XVIII, возведенный на свой трон" и после долгих переговоров согласился на "возведенный на трон, который занимали его предки". Почему?

Вопрос седьмой

Историки отмечают двойственную позицию сестры дофина Марии-Терезы-Шарлотты (впоследствии герцогиня Ангулемская) по вопросу о том, мог ли он остаться в живых.

Александр-Франсуа Каминад. Портрет герцогини Ангулемской

Она о смерти матери, тети и брата узнала одновременно, уже после Термидора. А. Кастело называет ее "самой несчастной женщиной нашей истории". По выходе из тюрьмы дочь казненного короля написала Людовику XVIII письмо, скорбя о гибели отца, матери и тети. О смерти брата ей тоже было сообщено, однако в письме о нем нет ни слова, После ее смерти остались письма ее доверенному лицу, барону Шарле, из которых видно, что она все же не была уверена в смерти брата, надеялась, что ему удалось спастись, но с каждым новым лже-дофином эти надежды таяли. В 1849 г. она написала в начале своего завещания: "Я вскоре воссоединюсь с душами моего отца, моей матери и моей тети", вновь не упоминая о брате.

Вопрос восьмой

Во время вскрытия ребенка, умершего в Тампле, доктор Пеллетан извлек у умершего сердце и бережно хранил его. После Реставрации он пытался предложить его и герцогине Ангулемской, и Людовику XVIII. Оба отказались.
Тогда же комиссар Дамон срезал у ребенка прядь волос. И вновь августейшие особы отклонили попытки вручить им эту реликвию. Когда впоследствии было проведено ее сравнение с прядью, хранившейся у Марии-Антуанетты, экспертиза показала, что образцы не имеют ничего общего.
В литературе подобных вопросов встречается гораздо больше. Здесь же были отобраны только те, на которые трудно или невозможно ответить, если не исходить из того, что мальчик все же остался жив. И одна часть современников об этом знала, другая же часть не была точно уверена в смерти дофина.
Однако тогда возникает последний и самый главный вопрос: почему ни при одном из последующих режимов права принца не были признаны? Ответа на него нет. У каждого из авторов, пишущих об этой проблеме, есть своя точка зрения. На наш взгляд, прежде чем признавать чудесным образом спасшегося дофина, необходимо было установить соответствие личности того или иного претендента образу подлинного наследника престола. Именно это и было самым трудным делом.

ПРЕТЕНДЕНТЫ

Около 60 человек претендовало на то, чтобы стать чудом спасшимся Людовиком XVII. Рассказ обо всех претендентах заполнил бы сотни страниц и был бы весьма занимательным. Вспомним лишь о нескольких наиболее известных.
Так, в феврале 1819 г. перед Руанским исправительным судом предстал некий Филиппе, он же Матюрен Брюно, называвший себя Шарлем Наваррским. До того, в ноябре 1815 г., Людовик XVIII получил от него письмо с просьбой о встрече, подписанное "Дофин-Бурбон". Несмотря на свою явно неправильную простонародную речь, Брюно вызвал во Франции сочувствие, а когда его переводили из тюрьмы в зал суда, даже слышались крики: "Да здравствует король!". Герцогиня Ангулемская прислала к нему в тюрьму специального представителя, который должен был получить ответы на ряд вопросов. А не отличавшийся особенным легковерием министр полиции Э. Деказ требовал особых ежедневных докладов о его поведении. Обнаружилось, что родители юноши находились в добром здравии и признали его своим сыном. Брюно умер в тюрьме в 1822 г.
Другой лже-дофин, барон де Ришмон, работая в Руане в конце 20-х годов внештатным служащим в префектуре, распространял воззвания к французскому народу, в которых уверял, что он сын казненного короля.

Барон де Ришмон

В 1834 г. суд признал его домогательства необоснованными, что не помешало ему в 1849 г. обратиться с иском о наследовании против герцогини Ангулемской. И только смерть последней положила конец судебному разбирательству.
Еще одним претендентом был Карл-Вильгельм Наундорф. До 1810 г. жизнь этого человека никому не известна. В этом году он появился в Берлине и вскоре прусскому министру полиции Ле Коку объявил, что он сын Людовика XVI, якобы представил ему документы, в частности, письмо, подписанное Людовиком XVI.
Цепь его дальнейших приключений освещена в историографии. Когда он в начале лета 1833 г., оставив в Пруссии семью, приехал в Париж, его признали многие друзья и слуги погибшей королевской семьи, образовав вокруг него некое подобие двора. Специально занимавшийся этой проблемой А. Провенс отмечал, что "Наундорф сохранил все воспоминания о детстве дофина, даже самые интимные, самые тайные", хорошо знал Тампль, Версаль, Рамбуйе и Тюильри, без труда мог указать, какие изменения произошли во дворцах со времени пребывания там королевской четы.
Несмотря на это, его права на престол так и остались непризнанными. Он вынужден был эмигрировать в Англию, затем в Голландию, где в августе 1845 г. и умер. Вот свидетельство лечивших его врачей: "Мысли больного в бреду в основном возвращались к его несчастному отцу Людовику XVI, к жуткому зрелищу гильотины, или же он соединял руки для молитвы и сбивчиво просил о скорой встрече на небе со своим царственным отцом".
Был ли он настоящим Людовиком XVII? Более века профессиональные исследователи и любители ищут ответ на этот вопрос. Ряд придуманных им историй явно фантастичен. В двух изданных томах его переписки нет никаких признаков того, что это писал сын короля. Он не рассказывал жене ни о каких местах в Париже, связанных с его "родителями", зато сообщал дату рождения. И это после 16 лет совместной жизни!

Портрет Наундорфа

Историк Г. Бор выяснил, что в мае 1788 г. дофину делали прививку от оспы на обе руки. Однако при посмертном осмотре тела Наундорфа был найден след от прививки только на одной руке. В 1810 г. все жители Берлина принудительно вакцинировались против оспы. Но где более ранние следы?
До сих пор не придумано объяснений поразительной осведомленности Наундорфа. Проведенное почерковедческое исследование показало большое сходство его почерка с почерком дофина, а за исключением загадочного следа от прививки, все остальные отметины, присущие дофину, на теле Наундорфа были. Совпадали и антропометрические данные. А. Деко писал: "Наряду с загадкой Людовика XVII существует загадка Наундорфа". Даже если он и не был сыном Людовика XVI, считал историк, Наундорф был каким-то образом замешан в деле исчезновения дофина.
Деко отметил, что следы оспопрививания могли исчезнуть. Врачи, с которыми автор статьи консультировался в Медицинской академии, единодушно считают, что это невозможно.
История Людовика XVII удивительна. Король без королевства, одно только существование которого чуть было не оказало значительное влияние на судьбы революционной Франции. Всего один раз, сам того не осознавая, он оказался в самом центре политической борьбы. Но и после настоящей или мнимой смерти он не переставал тревожить умы политиков, историков и писателей.

В 2000 году был проведён анализ ДНК сердца, которое, как обычно считается, было изъято при предполагаемом вскрытии Людовика XVII и сохранено в спирте потомками врача, а затем переходило от одного европейского аристократа к другому.

Эксперты пришли к выводу о том, что релевантные генетические признаки совпадают с признаками ДНК, извлечённой из волос Марии-Антуанетты и волос сестры Людовика; таким образом, этот факт считается доказательством того, что дофин действительно умер в Тампле в 1795 году. Впрочем, эта точка зрения также нашла своих оппонентов.
После проведения экспертизы сердце было 8 июня 2004 года погребено в базилике Сен-Дени под Парижем, усыпальнице французских монархов. Сосуд с сердцем поместили в гроб, покрытый синим знаменем с золотым изображением королевских лилий. На погребении присутствовали представители всех королевских домов Европы.

Марина Цветаева. Вечерний альбом. Стихи.
Детство. - Любовь. - Только тени. МОСКВА, - 1910.

ЛЮДОВИК XVII.

Отцам из роз венец, тебе из терний, Отцам — вино, тебе — пустой графин. За их грехи ты жертвой пал вечерней, О на заре замученный дофин! Не сгнивший плод — цветок неживше-свежий Втоптала в грязь народная гроза. У всех детей глаза одни и те же: Невыразимо-нежные глаза! Наследный принц, ты стал курить из трубки, В твоих кудрях мятежников колпак, Вином сквернили розовые губки, Дофина бил сапожника кулак. Где гордый блеск прославленных столетий? Исчезло все, развеялось во прах! За все терпели маленькие дети: Малютка-принц и девочка в кудрях. Но вот настал последний миг разлуки. Чу! Чья-то песнь! Так ангелы поют… И ты простер слабеющие руки Туда наверх, где странникам — приют. На дальний путь доверчиво вступая, Ты понял, принц, зачем мы слезы льем, И знал, под песнь родную засыпая, Что в небесах проснешься — королем.

Цветаева М. И. Стихотворения и поэмы: В 5 т. Т. 1. N.–Y., 1980. C. 15.
Цветаева М. И. Собрание сочинений: В 7 т. Т. 1. М., 1994. C. 37.

КОММЕНТАРИЙ

Цветаева М. И. Стихотворения и поэмы: В 5 т. . Т. 1. Стихотворения 1908-1916 / Сост. и подгот. текста А. Сумеркина. Предисл. И. Бродского. Коммент. А. Сумеркина и В. Швейцер. N.–Y., 1980–1990.

Людовик XVII. Cын Людовика XVI, казненного во время французской революции, Людовик XVII (1785-1795) был отдан на воспитание сапожнику Симону, которым был изуродован душевно и телесно.

А. Сумеркин, стр. 28 1

Цветаева М. И. Собрание сочинений: В 7 т. . Т. 1 / Сост., подгот. текста и коммент. А. А. Саакянц и Л. А. Мнухина. М., 1994–1995.

Людовик XVII. – Дофина бил сапожника кулак… Cын Людовика XVI, казненного во время французской революции, наследник французского престола, Людовик XVII Карл (1785-1795) в восьмилетнем возрасте был заключен в замок Тампль и отдан под надзор грубому якобинцу, сапожнику Симону.

А. А. Саакянц, Л. А. Мнухин, стр. 59 2

Цветаева М. И. Книги стихов / Сост., комм., статья Т. А. Горьковой. М., 2004.

С. 22. Людовик XVII. Людовик XVII – сын короля Франции Людовика XVI (1774–1792) из династии Бурбонов, осужденного Конвентом и казненного. Его сын, дофин, т. е. наследник королевского престола Франции, Людовик XVII Карл (1785-1795) в возрасте восьми лет был заключен в замок Тампль, а через два года умер от побоев и жестокого обращения с ним сапожника Симона, якобинца, приставленного следить за ним. Венец из терний… – Венец из терний является наказанием и признаком позора. Терновый венец был возложен на Христа римскими воинами для насмешек над ним. Жертва вечерняя. – Выражение восходит к церковному песнопению: «Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою, воздеяние руку моею – жертва вечерняя» (Пс. 140, 2).

Библиография: Марина Цветаева. =Bibliographie des œuvres de Marina Tsvétaeva / Сост. Т. Гладкова, Л. Мнухин; вступ. В. Лосской. М.; Paris, 1993.

Людовик XVII

1 , 18 ; 30 , I, 18 ; 55 , I, 18

Стр. 634

1 - ВЕЧЕРНИЙ АЛЬБОМ. Стихи. Детство – Любовь – Только тени. – Москва, Тов. тип. А. И. Мамонтова, 1910, 225 р.
Id. - Paris, LEV, 1980, 238 p.
Id. - Москва, Книга, 1988, 232 р. (Réimpr.)

Стр. 21

30 - СТИХОТВОРЕНИЯ И ПОЭМЫ: В 5-ти томах. - New York, Russian Publishers Inc., 1980-1983, t. 1-4 .

Стр. 87

55 - СОБРАНИЕ СТИХОТВОРЕНИЙ, ПОЭМ И ДРАМАТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В 3-х ТОМАХ. Вступительная статья
А. А. Саакянц. Составление и подготовка текста А. А. Саакянц и Л. А. Мнухина. Том I. Стихотворения и поэмы 1910-1920. - Москва, Прометей, 1990, 655 р.

Стр. 250

«ЛЮДОВИК XVII» семнадцатое стихотворение в разделе»Детство» «Вечернего альбома». Порядковый номер стихотворения (XVII) совпадает с порядковым номером в заглавии. Это очередная эпитафия ребенку и узнику. На этот раз в герои выбран мальчик с действительно трагической судьбой.
Людовик-Карл (Луи-Шарль) Бурбон, герцог Нормандский, сын Людовика XVI и Марии-Антуанетты, родился в 1785 г. После смерти старшего брата (1789) он стал наследником престола (дофином). 10 августа 1792 г. во Франции была упразднена монархия, и королевское семейство, ставшее «гражданами Капетами», было заточено в Тампле. 22 января 1793 г., узнав о казни Людовика XVI, Мария-Антуанетта присягнула своему восьмилетнему сыну. 28 января 1793 г. дядя мальчика, граф Прованский, издал в Германии декларацию, в которой провозгласил племянника королем Людовиком XVII. К ней присоединилось большинство королевских домов Европы и правительство США. Эмигранты чеканили монеты и медали с его изображением, издавали документы от его имени и выписывали паспорта за его подписью.
Якобинцы добились от Луи-Шарля подписания показаний против собственной матери. 16 октября 1793 года «вдова Капет» была казнена. После казни Конвент поручил «революционное воспитание» дофина сапожнику Симону и его жене, которые поселились в Тампле. Их задачей было заставить Людовика отречься от памяти родителей, принять революционные идеалы и приучить к физическому труду. Симон и его жена нередко били мальчика за провинности, хотя чрезмерно жестокими людьми не были. Через три месяца (январь 1794) Симоны были отозваны из Тампля, и больше о здоровье и развитии мальчика никто не заботился.
После свержения Робеспьера (июль 1794) руководители Конвента задумались о возможности реставрации конституционной монархии образца 1792 года для установления гражданского согласия и прекращения войн. Сестра Людовика Мария-Терезия была освобождена. С Людовиком начали время от времени заниматься и уже неофициально называли «королем». К этому времени он был уже безнадежно болен, крайне истощен и почти все время молчал. 8 июня 1795 года в возрасте десяти лет и двух месяцев он скончался от туберкулеза и был тайно погребен в общей могиле.
Граф Прованский провозгласил себя королем Людовиком XVIII и под этим именем занял французский престол в 1814 г., закрепив за некоронованным племянником свое символическое место в чреде французских королей. После этого явилось несколько десятков самозванцев (называют цифры от сорока до ста), выдававших себя за Людовика XVII. Несколько лже-Людовиков явилось и в Америке. Марк Твен высмеял их в «Приключениях Гекльберри Финна» в образе Дофина.

См.: Бовыкин Д. Ю. Людовик XVII: Жизнь после смерти. Опубликовано: 11.07.2002.
[http://www.lafrance.ru/sanitarium/1/18_1.htm ]
Людовик XVII / Википедия. Последнее изменение: 14.03.2006.
[http://ru.wikipedia.org ].

Стихотворение состоит из трех частей по две строфы. Первая – плач по невинному ребенку. Вторая – описание пройденных им мытарств. Третья – смерть и освобождение маленького узника. Как и в «Сереже», в этом стихотворении смерть представлена едва ли не сознательным выбором героя. Искупитель грехов своего рода, своих отцов , он сравнивается с Христом. Отсюда и образы венца из терний и жертвы вечерней (комм. 3). Вино и розы – аллегорические знаки мирских греховных радостей. Графин – реалистическая деталь, введенная, по-видимому, ради рифмы и стилистического контраста. На заре. – Указание на юный возраст умершего и на время наступления смерти. Для Цветаевой смерть на заре предпочтительнее любой другой.
Начало второй строфы – развернутая метафора гибели ребенка (хрупкого цветка ), уничтоженного народным бунтом (народная гроза ). В результате получается метафорическая катахреза: гроза втоптала в грязь цветок . Смысловая точность принесена в жертву аллитерационно-паронимическим эффектам. Ср.: ГРяЗь – ГРоЗа ; нЕЖИВшЕ-сВЕЖИй . Метафора монархии – сгнивший плод - дань аллегорическому языку эпохи (ср. «плод до времени созрелый» в «Думе» М. Ю. Лермонтова).
Во второй половине строфы Цветаева бросает упрек французской революции, провозгласившей идеалы Свободы, Равенства и Братства, в том, что она не распространяет свои принципы на королевских детей: У всех детей глаза одни и те же.
О глазах принца можно судить по портрету работы Элизабет Виже-Лебрен (1789). Здесь слышится отзвук любимой максимы отца поэта, И. В. Цветаева: «Под небом места хвати всем» (М. Ю. Лермонтов, «Валерик»; в оригинале не «хватит», а «много»). Ср. также в элегии «К морю» Пушкина: «Судьба людей повсюду та же». Пушкин уравнивает «Просвещенье» и «тирана». Невыразимо-нежные глаза! – Ср.: «А были пламенны глаза!» («Памяти Нины Джаваха»).
Третья строфа описывает надругательство над малолетним дофином сапожника Симона и, по-видимому, стражи (см. выше). Источники деталей пока не установлены, но едва ли Цветаева их выдумала, она прекрасно знала литературу по истории Франции этого периода. Четвертая строфа – риторическое обобщение, возвращающее нас к первой строфе. Вводится популярный для литературы описанной эпохи мотив «тленности» мирского величия в духе: «Sic transit gloria mundi» (так проходит слава мира). Девочка в кудрях – Мария-Терезия, сестра Людовика.
В последних двух строфах описана смерть героя. Жизнь на земле для него – это жизнь в разлуке с матерью. Согласно историческим свидетельствам, мать его очень любила, Людовик XVI тоже, но, как полагают, не считал его своим сыном. Чу – исключительно редкое у Цветаевой междометие, побуждающее прислушаться. Чья-то песнь оказывается родной , колыбельной, под которую сладко засыпать. Так ангелы поют. – Мать теперь одна ангелов, но имеется в виду и память об «ангельском» пении матери на земле. Мать пришла за своим сыном, как в повести «Институтка» за дочерью пришла мать Нины Джаваха. Рай назван приютом странников , поскольку есть представление, что душа на земле странствует.
Темным местом, своего рода загадкой, звучит вторая строка заключительной строфы: Ты понял, принц, зачем мы слезы льем… Очевидный ответ (мы жалеем умершего) не подходит, здесь не о чем догадываться, понимать. Автор хочет сказать, вероятно, что это слезы радости по поводу освобождения мальчика и слезы зависти к его счастливой доли на небесах , где он проснется королем . Ср. в «Сереже»: «Всех светлей проснулся ты в раю». Сережа, как и принц, тоже «понял», «что жизнь иль смех иль бред». Соответственно, и маленький принц, доведенный революционным воспитанием до идиотизма (факт, засвидетельствованный медиком), проявляет в момент смерти «мудрость», сопоставимую с Сережиной.
Стихотворение написано 5-стопным ямбом жмжм, одним из популярных размеров пушкинской эпохи (в частности, это размер «Бориса Годунова»).

Орфографические допущения. Не воспроизводятся буквы, отсутствующие в современном алфавите (ѣ, ѳ, i, ъ в соответствующих позициях), не соблюдаются устаревшие нормы написания падежных окончаний (маленькия, слабеющия)..

Р. Войтехович

8 июня 2004 года тысячи людей собрались на главной площади парижского предместья Сен-Дени, чтобы по­присутствовать на церемонии захоронения сердца Лю­довика XVII - непризнанного короля Франции, скончав­шегося, согласно официальной версии, 8 июня 1795 года в мрачной камере тюрьмы Тампль. На церемонии присутствовали представители королев­ских домов и древнейших аристократических фамилий со всей Европы. Для них были зарезервированы специальные места внутри храма.

Простая же публика могла наблюдать за происходившим на больших экранах, на которые пере­ давали изображение двенадцать телекамер, установленных в базилике Сен-Дени, с раннего Средневековья служившей усыпальницей французских королей. Хрустальную вазу с сердцем Людовика XVII поме­ стили в нишу специально приготовленного саркофага. Перед этим в базилике отслужили торжественную мессу, а накануне реликвия была выставлена в Сен-Жермене, в приходской церкви французских королей, расположенной недалеко от Лувра.

Присутствовавший на захоронении принц Шарль- Эмманюэль де Бурбон-Пармский (один из многочисленных отпрысков королевской династии Капетингов) сказал, что происходящее - это способ «воздать справедливость ребенку-мученику», наследнику престола, погибшему в десятилетнем возрасте. История этого ребенка полна тайн; она вот уже более 200 лет дает богатейшую пищу как для серьезных исто­рических исследований, так и для самых невероятных предположений.

В 1831 году в Париже была издана книга некоего Лабрели де Фонтена «Откровения о существовании Людо­ вика XVII, герцога Нормандского». В ней утверждалось, что Людовик XVII, сын обезглавленных короля Людови­ ка XVI и Марии-Антуанетты, вовсе не умер в тюрьме замка Тампль, а скрывался где-то в Вандее, ожидая воз­ можности взойти на трон. Это заявление Лабрели де Фонтена не осталось неза­ меченным, и газета «Legitimite», правда уже в 1897 году, опубликовала статью, в которой говорилось следующее.

Якобы Жозефина де Богарне (будущая жена Напо­леона Бонапарта и императрица Франции) вместе с влиятельным политическим деятелем эпохи Великой французской революции, депутатом Конвента и главно­командующим внутренними войсками Полем Баррасом освободила сына казненных короля Людовика XVI и Марии-Антуанетты из тюрьмы Тампль. И сделала она это якобы с помощью своего хорошего знакомого, такого же, как и она, выходца с Мартиники, назначенного на­ блюдать за ребенком.

В статье также говорилось, что Баррас с Ж озефиной поменяли наследника престола на немого и очень боль­ного мальчика для того, чтобы не иметь неприятностей с революционными комитетами. Потом дофин был увезен во враждебную революции Вандею, затем немного про­ был в Бретани, после чего вернулся в Вандею и был там спрятан.

Людовик XVII, он же дофин Луи-Шарль де Бурбон, герцог Нормандский, был сыном короля Людовика XVI, правившего во Франции с 1774 по 1792 год. В 1792 году король был обезглавлен. Луи-Шарль де Бурбон был на­ следником престола, но так никогда и не правил своей страной, ибо революционный Конвент, убив короля и королеву, провозгласил Францию республикой.

У Людовика XVI и Марии-Антуанетты долгое время не было детей. Сейчас этот факт представляет собой лишь чисто академический интерес, а вот в 70-х годах XVIII века это была проблема, вызывавшая большую тре­ вогу при французском дворе. Пока у короля не было сына, наследниками считались два его младших брата - граф Прованский и граф д’Артуа. Оба они просто мечтали о троне, и оба, в конце концов, его получили: первый стал потом королем Людовиком XVIII, а второй сразу после Людовика XVIII - королем Карлом X. В 1778 году у Людовика XVI и Марии-Антуанетты наконец-то родилась дочь, которую назвали Мария-Тереза- Шарлотта. Через три года, в 1781 году, родился сын Луи- Жозеф-Ксавье.

После рождения мальчика - наследника престола - оба брата короля, сами мечтавшие о короне, тут же стали его врагами. В 1785 году родился Луи-Шарль, получивший титул герцога Нормандского, а в 1786 году - Софи. Бедняжка умерла меньше чем через год. Буквально накануне революции от туберкулеза умер и старший сын, Луи-Жозеф-Ксавье. Таким образом, наследником престола, то есть дофином, был объявлен Луи-Шарль де Бурбон, о котором и идет речь. Факт этот имеет принципиальное значение.

Дело в том, что после падения Наполеона Бонапарта во Фран­ ции стал вопрос о том, кто будет управлять страной по­сле него. Как известно, его место занял Людовик XVIII, брат казненного короля. Но если предположить, что сын короля в это время был жив, то получается, что француз­ ский трон должен был принадлежать сыну Людовика XVI (прямому наследнику), а не его брату.

Участвовала ли Жозефина в возможном похищении дофина из Тампля? Выглядит это довольно правдоподобно. Особенно если иметь в виду ее тогдашние роялистские симпатии и то, что ее любовник Поль Баррас вел переговоры с роялистами о реставрации монархии Бурбонов в надежде получить за предательство Республики крупное вознаграждение. Бес­принципный политикан и взяточник, Баррас вполне мог попытаться превратить дофина в дополнительный козырь в своей сложной игре. Ведь владея тайной, где находится мальчик, Баррас мог после реставрации получить сильное орудие шантажа в отношении Людовика XVIII.

В связи с этим вряд ли случайно сразу же после Тер- мидорского переворота Поль Баррас поспешил посетить дофина в Тампле. Этот человек никогда ничего не делал случайно. Все та же газета «Legitimite» в номере от 1 декабря 1897 года написала, что русский император Александр I, находившийся в 1814 году со своими победоносными войсками в Париже, имел разговор с влиятельным мини­ стром Шарлем-Морисом де Талейраном на тему закон­ ности возведения на трон Людовика XVIII. Считается, что Александр узнал о возможном существовании Людо­ вика XVII именно от Жозефины, с которой он был дружен, а это, в свою очередь, стало причиной ее весьма «стран­ ной» смерти. Якобы Александр, узнав об этой скоропо­ стижной смерти, даже громко сказал: «Это - дело рук Талейрана».

Сторонники версии об убийстве Жозефины базируют свои рассуждения на том, что Жозефина в свое время дей­ ствительно участвовала в освобождении дофина, а затем в самый неподходящий момент рассказала об этом русскому императору, решавшему дальнейшую судьбу Франции. Этим она якобы сама подписала себе приговор…

Лабрели де Фонтен, написавший книгу «Откровения о существовании Людовика XVII, герцога Нормандского», был библиотекарем герцогини Орлеанской. Такой источ­ ник информации не выглядит надежным. Он, скорее всего, был честным человеком, но в жизни нередко приходится сталкиваться с такими свидетелями: они ничего не видели сами, но искренне верят рассказ кого-то, кто либо видел все сам, либо тоже услышал еще от кого-то. Но есть ли еще кто-нибудь, кто подтверждал бы эту версию? Конечно, есть. Например, в воспоминаниях княгини Воронцовой, дочери генерал-адъютанта Александра I князя Трубецкого, также встречаются намеки на то, что в 1814 году Жозефина сообщила русскому царю тайну спасе­ ния дофина из тюрьмы Тампль.

Кроме того, в ватиканских архивах была найдена соответствующая переписка Жозе­ фины с папой Пием VII, принимавшим горячее участие в судьбе дофина. Гортензия де Богарне, дочь Жозефины от первого брака, также впоследствии передавала рассказ о похищении дофина из Тампля. Естественно, делала она это со слов своей матери…

Не нужно лишний раз говорить о том, что русский царь Александр после взятия Парижа пользовался огромным влиянием. Отсюда понятно, с каким беспокойством Людо­ вик XVIII и его сторонники должны были следить за всеми подобными слухами. Понятно также, что до него быстро дошла информация об этом, ибо Жозефина открыла тайну и некоторым другим лицам из свиты Александра.

Что же касается дофина, то с ним происходило сле­дующее. После революции 1789 года король Людовик XVI вы­нужден был утвердить конституцию, по которой за ним 192 оставалась исполнительная власть, а законодательная власть передавалась Законодательному собранию. И в октябре 1790 года, и в июне 1791 года королевская семья предпринимала попытки бежать из Франции, но оба раза она была остановлена и насильно возвращена в Париж.

28 июня 1792 года Парижская коммуна, несмотря на то что это противоречило конституции, стала готовить низложение короля. В ночь на 10 августа начался мятеж, восставшие окружили королевский дворец и попытались ворваться внутрь. Завязался кровопролитный бой с обо­ ронявшими дворец швейцарскими гвардейцами. Вскоре дворец был взят, а королевская семья в сопровождении недавно избранного мэра Парижа Жерома Петиона де Вильнёва была отправлена в тюрьму Тампль. Произошло это 13 августа 1792 года, когда Луи-Шарлю де Бурбону было всего семь лет. 20 сентября

Законодательное собрание самораспусти­ лось, уступив место наделенному неограниченными полно­ мочиями Конвенту, а уже 21 сентября был принят закон об упразднении королевской власти во Франции и об установлении республики. Был проведен показательный суд, и большинством голосов членов Конвента король был приговорен к смертной казни.

В результате Людовика XVI обезглавили 21 января 1793 года под крики «Да здравствует Республика!», и Луи- Шарль де Бурбон автоматически стал Людовиком XVII. Не прошло и полугода, как решением Комитета обще­ ственного спасения ребенок был отделен от своей семьи и переведен на другой этаж тюрьмы.

После этого его мать Мария-Антуанетта была переведе­ на в тюрьму Консьержери, а казнили ее лишь 16 октября 1793 года. Вслед за ней была казнена и сестра короля Элизабет. В это время Луи-Шарль де Бурбон и его сестра Мария- Тереза-Шарлотта продолжали оставаться в Тампле, при­ чем содержание юного дофина в тюрьме было прежде всего мерой предосторожности, а не местью невинному ребенку, ведь он не играл никакой политической роли.

Заключение в тюрьме диктовалось необходимостью защиты юного наследника короля от попадания в руки фанатиков, жаждавших его смерти. Кроме того, дофина и его сестру власти рассматривали и как заложников, которых можно было бы обменять на пленных республиканцев, находив­ шихся в руках неприятельских держав. Так, собственно, и произошло в конце 1796 года с сестрой дофина, которая была обменяна на швейцарской границе на французских пленников - генерала Бёрнонвилля и послов Маре и Семонвилля.

Луи-Шарль де Бурбон содержался в Тампле во вполне сносных условиях. Во всяком случае, 4 августа 1793 года ему в качестве воспитателя был назначен некий санкюлот по имени Антуан Симон. Он вместе с женой поселился в Тампле, относился к своему подопечному по-доброму, покупал ему игрушки, цветы и птичек (сохранились со­ ответствующие счета). В таких же добрых отношениях Симон находился и с сестрой дофина. Тампль, понятное дело, тщательно охранялся. Несмо­тря на это, уже летом 1793 года начали предприниматься 194 попытки организовать бегство дофина. В частности, судя по письмам некоего Броттье, активную подготовку к похищению дофина из тюрьмы вел один из главарей так называемого «Парижского агентства» Сурда.

Для усиления охраны Комитет общественного спасения пред­ писал, чтобы наблюдение за содержанием дофина было возложено на четырех членов Генерального совета, сме­ няемых каждые сутки. Помещения на втором этаже, где содержался дофин, были переоборудованы. Эти работы были закончены в конце января 1794 года, и ребенок был переведен в одну из изолированных комнат. Как видим, при такой охране возможность похищения или подмены дофина не представлялась сколько-нибудь реальной. И все же существует версия о том, что Луи- Шарль де Бурбон сумел спастись из тюрьмы.

Эту тему подробнейшим образом исследовал Морис Гарсон (1889-1967), известный адвокат, историк и пи­ сатель, член Французской академии. Он написал много интереснейших книг, в том числе книгу «Людовик XVII, или Фальшивая загадка», впервые опубликованную в 1952 году. В этой книге Морис Гарсон опровергает мнение о том, что с 31 января 1794 года дофин был полностью изоли­ рован в своей комнате и никто не имел возможности его видеть, называя это «легендой о замуровании».

Комната, в которой содержался дофин, по мнению Мориса Гарсона, основанному на анализе целого ряда документов, имела дверь, ведущую в переднюю. Через эту дверь можно было входить к дофину, что и проделывали ежедневно дежур­ные комиссары и служащие Тампля. В этих условиях по­ хищение или подмена, согласно выводам Мориса Гарсона, были невозможны. Но есть аргументы и в пользу сторонников версии о подмене. Так, например, историк Луи Астье нашел в На­ циональном архиве план второго этажа большой башни Тампля.

Из плана явствует, что дверь, ведущую в перед­ нюю, нельзя было открывать, так как на ее месте была сложена печка, в нижней части которой была проделана форточка для связи с внешним миром. «Все было готово для осуществления возможной подме­ ны», - утверждает на этом основании французский историк Андре Кастело, написавший раздел о Людовике XVII в книге «Великие времена французской революции», из­ данной в Париже в 1963 году.

Ну а дальше начались события 9-10 термидора (то есть 27-28 июля) 1794 года. Братья Робеспьер, Луи-Антуан де Сен-Жюст, Жорж Кутон и многие их приверженцы были арестованы и казнены. С якобинской революцион­ ной диктатурой было покончено. К власти во Франции пришли новые люди, которые с трибуны Конвента начали вершить судьбы Республики. Среди этих новых правителей Франции одним из главнейших был уже упомянутый нами Поль Баррас.

В Термидорском перевороте он сыграл решающую роль. А вместе с ним Жан-Ламбер Талльен, Луи-Мари Фрерон, Леонар Бурдон и Ж озеф Фуше…

Уже на следующий день после переворота Поль Баррас, командовавший внутренними войсками, в сопровождении депутата Конвента Жана-Франсуа Гупийо де Фонтене лично явился в Тампль, чтобы убедиться в том, насколь­ ко надежно охраняется маленький наследник престола. Баррас рассказал об этом визите в своих «Мемуарах», написанных много лет спустя. Об этом же можно найти упоминание и в воспоминаниях бывшей заключенной Тампля Марии-Терезы-Шарлотты, старшей сестры дофина, ставшей герцогиней Ангулемской. Баррас и Гупийо де Фонтене прибыли в Тампль в шесть часов утра. Их визит был весьма кратковременным.

Впоследствии Баррас утверждал, что нашел комнату дофина «отталкивающе грязной, где отбросы были свалены в углах», а юного заключенного - «с опухшими коленями и одутловатым лицом», лежащим на кровати, «слишком короткой для того, чтобы он мог вытянуться во весь рост». После этого Гупийо де Фонтене еще несколько раз посещал дофина. Во всяком случае, точно известно, что он приходил 31 августа 1794 года в сопровождении члена Комитета общественного спасения Андре Дюмона и к этому посещению помещение, где содержался Луи-Шарль де Бурбон, было прибрано, а белье на постели - поме­ няно.

Совершенно не исключено, что в первом визите в Тампль принимала участие и Ж озефина, бывшая в то время любовницей Барраса и отличавшаяся роялистски­ ми настроениями (не следует забывать, что ее первый 197 муж, виконт Александр де Богарне, был гильотинирован революционерами 23 июля 1793 года). На следующий день после визита Поля Барраса вос­ питатель дофина Антуан Симон был отправлен в отстав­ ку, а на его место был назначен некий Кристоф Лоран, знакомый Жозефины, как и она, выходец с Мартиники. А Симон, кстати, в тот же день был казнен в числе сотен других людей, в конце июля 1794 года. Очевидным является тот факт, что в момент визита Барраса в Тампле содержался настоящий дофин. Это подтверждается тем, что в числе дежурных комиссаров, которые 28 июля 1794 года, то есть 10 термидора, несли охрану Тампля, был некий Николя Лорине. Это был тот самый доктор Лорине, который в прошлом уже дежурил в Тампле.

Если бы 28 июля он увидел не того ребенка, который был ему знаком, он наверняка сообщил бы об этом Баррасу. Аналогичным образом подтвердили тот факт, что в Тампле содержался настоящий дофин, некоторые из по­ сещавших его ранее с инспекционными визитами членов Конвента, в частности Жак Ревершон (1750-1828), депутат от департамента Сона-и-Луара. Таким образом, предположить, что похищение дофина состоялось в первой половине 1794 года, невозможно.

Трудно поверить и в то, что это вообще призошло в 1794 году. Во всяком случае, в 1795 году вопрос о судьбе дофина по-прежнему фигурировал в роялистских планах и в переговорах Франции с державами неприятельской коалиции. Как это ни удивительно, главные надежды роялистов возлагались не на эмиграцию и не на братьев казненного короля, а именно на юного Людовика XVII, который тем самым, сам того не сознавая, стал на неко­ торое время одним из решающих факторов европейской политики.

Как писал 8 июня 1795 года министр ино­ странных дел Великобритании Джордж Нугент-Гренвилл, прусский уполномоченный на переговорах по заключению Базельского мира 1795 года Карл-Август фон Гарденберг рассказывал ему, что член Конвента Антуан Мерлен и французский генерал Шарль Пишегрю разработали в мае того же года план провозглашения Людовика XVII королем. По словам британского министра, сам фон Гар­ денберг якобы ездил в Берлин убеждать прусского короля поддержать этот проект. В ходе переговоров, как свиде­ тельствует французский посол в Швейцарии, впоследствии член Директории Франсуа Бартелеми, испанский уполно­ моченный Доминго де Ириарте заявил, что ему поручено сделать предложения касательно Людовика XVII. Однако, поскольку Франсуа Бартелеми не имел соответствующих инструкций и не считал возможным их испрашивать, обсуждение этого вопроса не состоялось…

По официальной версии, Луи-Шарль де Бурбон умер 8 июня 1795 года от туберкулеза, от которого скончался до революции и его старший брат. При этом в отчетах об обстоятельствах смерти и погребения дофина имеется немало противоречий, неясностей или даже как будто нарочитых двусмысленностей. 199 Незадолго до смерти дофина его в очередной раз посе­ тили представители Конвента.

Впоследствии один из них, Жан-Батист Арман (1751-1816), депутат от департамента Мёз, рассказывал, что, хотя ребенок послушно выполнял дававшиеся ему приказания, от него нельзя было, несмо­ тря на все усилия, вытянуть ни одного слова. Возникала даже мысль, что мальчик вообще немой. Жан-Батист Арман окончил университет города Реймса, был адвокатом, потом был избран мировым судьей и депу­ татом Конвента, в котором он курировал парижскую поли­ цию. Таким образом, можно быть уверенным, что это был человек не случайный и знающий, о чем он говорит.

Своими воспоминаниями, названными «Заниматель­ ные истории, касающиеся некоторых персонажей и мно­ гих заметных событий времен революции», Жан-Батист Арман поделился с читателями в 1811 году. Потом, когда к власти во Франции вернулись Бурбоны, Людовик XVIII, которому написанное явно не понравилось, сместил его с занимаемой должности префекта. В результате Жан-Батист Арман докатился до полной нищеты и умер 16 февраля 1816 года в возрасте 64 лет.

Любопытно также, что опубликовавший в 1817 году первую книгу о дофине некий Ж ан Экар («М ётоев historiques sur Louis XVII») утаил имевшуюся в его рас­ поряжении записку Габриеля-Жерома Сенара, адвоката из Тура и агента Комитета общественного спасения. В этой записке, составленной вскоре после медицинского 200 вскрытия тела, прямо указывалось, что умерший ребе­ нок - не дофин. Габриель-Жером Сенар, кстати сказать, через несколь­ ко месяцев после вскрытия, а именно в марте 1796 года, неожиданно скончался. Ему было всего 36 лет. Но и это еще не все. 1 июня 1795 года, то есть за неделю до смерти дофина, скоропостижно скончался на­ блюдавший его врач, известный в Париже хирург Пьер- Жозеф Десо.

Сохранилось его свидетельство о первой встрече с дофином. Доктор Десо писал: «Я нашел ребенка-идиота, умирающего, жертву самой гнусной боли, самого полного забвения, существо, измо­ танное самым жестоким обращением, которое невозможно совместить с человеческим существованием». Доктор прописал юному узнику Тампля лечение от ис­ тощения, а во второй половине мая направил в Конвент доклад, таинственным образом исчезнувший. Доктор Десо хорошо знал своего пациента, и если бы был жив, то он уж, во всяком случае, точно определил бы, был умерший ребенок дофином или нет. Неизвестно, сколько всего раз доктор Десо посещал тюрьму Тампль (этих посещений явно было несколько). 30 мая 1795 года комиссар Брёйар, знавший Десо, встретил его на лестнице и спросил: -

С ребенком все кончено, не так ли? - Боюсь, что так, - ответил доктор, - но, вероятно, есть люди, которые хотят этого. А потом Пьер-Жозеф Десо вдруг умер, как было ска­ зано «от серьезной апоплексии». 201 Мадам Тувенен в 1845 году показала под присягой, что ее тетка, вдова доктора Десо, сообщила ей о следующих обстоятельствах смерти своего мужа. Якобы Пьер-Жозеф Десо посетил Тампль и убедился, что дофин, которого он лечил, заменен другим ребенком. Когда он сообщил об этом, несколько депутатов Конвента пригласили его на званый обед. После возвращения домой Десо почувствовал себя больным, у него началась горячка, острые спазмы в желудке, и он вскоре скончался.

Ему было 57 лет. Вскрытие, сделанное доктором Жаном Корвизаром (1775-1821), показало у умершего лишь «небольшие излияния серозной жидкости в основании черепа и в позвоночнике». Никто не сомневается в компетентно­ сти знаменитого доктора, ставшего потом основателем французской научной школы терапевтов, но и забывать, в каких условиях он работал и чем рисковал, тоже не сле­ дует. В результате многие современники стали говорить о возможном отравлении. Отметим, что последний раз Пьер-Жозеф Десо был в Тампле в самом конце мая 1795 года, а умер он 1 июня 1795 года. Два его ученика, доктора Шоппар и Дубле, тоже вдруг скоропостижно скончались соответственно 4 и 5 июня 1795 года, а третий ученик, доктор Абейе, остался жив лишь потому, что вовремя бежал из Франции в Америку, где заявил, что уверен в том, что во всех трех случаях имело место отравление.

После смерти доктора Десо, 6 июня 1795 года, то есть за два дня до официальной даты смерти дофина, в 202 Тампле появился новый врач. Это был Филипп Пеллетан. Про него говорили, что он «плохой врач, но неистовый революционер». Ко всему прочему настоящего дофина до этого он никогда не видел. Вывод тут напрашивается сам собой. Если предполо­ жить, что дофин был действительно увезен и подменен другим ребенком, то у многих могло возникнуть желание убрать неугодных свидетелей. У кого?

Во-первых, у тех, кто организовал подмену и мог опасаться наказания со стороны республиканских властей; во-вторых, у агентов брата казненного короля, поспешившего объявить себя Людовиком XVIII; в-третьих, даже у официальных властей, которые, убедившись в бегстве дофина, могли счесть более выгодным для себя объявить его умершим и дискредити­ ровать как самозванца, если он появится за границей и станет центром притяжения для роялистов. Как ни странно, в действиях властей не было видно особого стремления детально разобраться, кто же в дей­ствительности умер в Тампле 8 июня 1795 года.

В част­ности, закон требовал при составлении документов о кончине присутствия близких родственников умершего или его соседей. Известно, что в том же Тампле содер­ жалась старшая сестра дофина, его самый близкий род­ ственник, однако ее даже не сочли нужным пригласить для опознания трупа. Более того, в Париже жило немало бывших слуг коро­ левской семьи, в частности гувернантка дофина мадам де Турсель. Их адреса были прекрасно известны, и тем не менее настоящее опознание проведено не было. 203 А как делалось официальное вскрытие! Протокол это­ го, с позволения сказать, «вскрытия» весьма любопытен. Врачи, а это были уже упомянутый Филипп Пеллетан, а также Пьер Лассю, Николя Жанруа и Жан-Батист Деман- жен, «забыли» отметить хотя бы одну характерную черту на теле мальчика, что, как правило, в то время делалось. Кроме того, они «умудрились» ни в одном месте не напи­ сать, что было произведено вскрытие именно Луи-Шарля де Бурбона.

В протоколе лишь указано: «Мы обнаружили в кровати тело ребенка, которому, как нам показалось, около десяти лет, про которого комиссары нам сказали, что это сын покойного Людовика Капета, и в котором двое из нас признали ребенка, которого лечили на протяжении нескольких дней». Между тем руководивший вскрытием доктор Николя Жанруа долгое время был консультантом Людовика XVI и не мог не знать его сына. Было официально констатировано, что ребенок умер от золотухи.

Золотуха - это вышедший из употребления термин, соответствующий современному представлению о диатезе, а также о некоторых, преимущественно на­ ружных, формах туберкулеза. 10 июня в Тампль прибыл комиссар полиции Пьер Дюссэ и заполнил свидетельство о смерти. Нельзя не отметить и такие факты: доктор Николя Жанруа, руководивший вскрытием трупа ребенка, умер при невыясненных обстоятельствах сразу после Рестав­ рации, а четыре человека, несшие гроб ребенка и уча­ствовавшие в его захоронении, умерли в течение второй половины 1795 года. 204 Что касается точного места захоронения дофина, то оно вроде бы известно.

Это кладбище Святой Маргариты в Париже. Там потом дважды, в 1846 и 1894 годах, про­ водились поиски могилы дофина и даже была проведена эксгумация трупа. Однако длина обнаруженного скелета составляла почти 1,65 метра, в то время как рост дофина, по отзывам многих свидетелей, не превышал 1,20 метра. Кроме того, было установлено, что ребенку, найденному на месте, где якобы похоронили узника Тампля, было от пятнадцати до восемнадцати лет, настоящему же дофину было лишь десять лет.

Кристоф Лоран, знакомый Жозеф ины, исполнял обязанности воспитателя дофина в Тампле с 29 июля 1794 года по 31 марта 1795 года. После 31 марта он ушел с этой должности и был заменен Этьенном Ланом. Воз­ никает вопрос: почему? Интересная получается картина: воспитателя, а фак­ тически личного охранника дофина сначала меняет после посещения Тампля лично Поль Баррас, а затем уже новый воспитатель-охранник уходит «по личным причинам» за три месяца до смерти своего подопечного.

Сам Кристоф Лоран обосновал это необходимостью срочно вернуться на Мартинику для решения вопроса о наследстве, оставшемся после смерти его матери. Эта причина выглядит, по меньшей мере, странно. Бедная женщина умерла двадцать лет тому назад и была похоронена 24 декабря 1774 года. Это установлено точно. 205 О каком наследстве можно говорить через двадцать лет после смерти матери? О каком срочном отъезде могла идти речь?

Одним из вариантов ответа на эти вопросы является предположение о том, что отъезд Кристофа Лорана из Тампля был связан с произошедшей подменой дофина. Этот человек родился в 1770 году на Мартинике, там же, где за семь лет до этого родилась Жозефина де Богарне. Очень скоро он стал сиротой и воспитывался, как и его брат и сестра, у своих тетушек. В 1789 году ему было девятнадцать лет, и он с головой ушел в рево­ люционное движение. Он очень быстро понял, что на далеком острове делать совершенно нечего, и 11 августа 1792 года уже был в Париже. Там он познакомился с не­ ким Бото, который вскоре стал секретарем Поля Барраса.

На должность в Тампле он официально вступил вечером 11 термидора, то есть 29 июля 1794 года. Оставил он эту должность, как мы уже знаем, 31 марта 1795 года. После этого его следы обнаруживаются в Италии, а в 1799 году он отбыл во Французскую Гвиану. Два раза, в 1801 году и в 1804 году, он на короткое время появлялся во Франции. Умер Кристоф Лоран в Кайенне 22 августа 1807 года. Ему было всего 37 лет.

Сторонники версии о подмене дофина любят ссылать­ ся на письма Кристофа Лорана. В письме, датированном 7 ноября 1794 года, он сообщает, что укрыл дофина в «потаенном месте, где его не найдет сам Господь Бог», а взамен в комнате Луи-Шарля был оставлен какой-то немой мальчик. В письме от 5 февраля 1795 года указывалось, 206 что было легко переместить дофина на верхний этаж (до этого дофин содержался на втором этаже), но будет зна­ чительно труднее вывезти его из Тампля. В этом письме отмечалось также, что Комитет общественного спасения вскоре пришлет для инспекции в Тампль членов Конвен­ та, в том числе Жака Ревершона и Жана-Батиста Армана. Наконец, из письма от 3 марта 1795 года следовало, что дофин уже увезен из Тампля.

Эти письма Кристофа Лорана до сих пор фигурируют в некоторых новейших трудах сторонников версии о подме­ не дофина. Между тем необходимо отметить, что об этих письмах стало известно только летом 1833 года, а самое главное, никогда не были представлены их оригиналы, а лишь неизвестно когда, где и кем снятые с них копии. К сожалению, этот источник информации весьма со­ мнителен. Доказательства сомнительности этих писем Кристофа Лорана можно извлечь из анализа их содер­ жания.

Первое из писем датировано 7 ноября 1794 года, между тем в то время использовали только революцион­ ный календарь. Если бы оно было подлинным, на нем поч­ ти наверняка стояло бы «17 брюмера III года». В письме от 5 февраля 1795 года говорится о предстоящем визите депутата Армана.

В «Мемуарах» самого Жана-Батиста Армана, изданных в 1811 году, действительно говорится, что он посетил Тампль в начале февраля 1795 года. Но это ошибка, поскольку официальные документы с бес­ спорностью установили, что визит состоялся 19 декабря 1794 года. Если письмо - фальшивка, то фальсификатор, не имея понятия об этих документах, не известных в 30-х 207 годах XIX века, когда фабриковалась фальшивка, просто взял дату - начало февраля 1795 года - из воспоминаний депутата Армана.

Приводимые доказательства подложности писем Кри­ стофа Лорана приобретают дополнительную весомость, поскольку исходят от одного из наиболее известных адво­ катов и историков Франции Мориса Гарсона (1889-1967), высокая профессиональная компетентность которого в подобного рода криминалистическом анализе не мо­ жет подлежать сомнению.

И все же, пытаясь привести максимальное количество доказательств в пользу своего тезиса, и он порой оперирует весьма малоубедительными доводами. В частности, Морис Гарсон считает одним из дока­ зательств подложности писем Кристофа Лорана то, что он, разъясняя, как удалось произвести подмену дофина и его освобождение, добавляет, обращаясь к адресату: «Только благодаря вам, господин генерал, был достигнут этот триумф».

Считается, что письма обращены к одному из руководителей мятежных шуанов графу Луи де Фрот- те, расстрелянному в 1800 году. Но из письма самого де Фротте явствует, что его усилия ни к чему не привели. Это письмо стало известно лишь в конце XIX века, а в 1835 году фальсификатор находился под влиянием леген­ ды, что Луи де Фротте преуспел в осуществлении своего плана. К тому же граф оставался в Лондоне до 6 января 1795 года, следовательно, Кристоф Лоран не мог писать 208 ему в Париж 7 ноября 1794 года. Но эти доводы ничего не доказывают, если считать, что письма обращены не к Луи де Фротте, а к Полю Баррасу, которого в 1795 году нередко именовали генералом.

Факт спасения дофина из Тампля подтверждает жена венецианского посланника маркиза де Бролио-Солари, которая до революции была принята при французском дворе и много раз видела Луи-Шарля де Бурбона. Она якобы узнала его, встретив в 1810 году в Лондоне. В ее воспоминаниях, опубликованных в 1826 году, содержится и такой факт: зимой 1803 года она встретила в Брюсселе своего хорошего знакомого Барраса, и этот свергнутый член Директории злобно поносил «корсиканского про­ ходимца» и добавлял, что честолюбивые планы Напо­ леона не сбудутся, так как жив сын Людовика XVI.

После смерти Поля Барраса (он умер 29 января 1829 года) его бумаги были конфискованы по приказу Людовика XVIII, но для этого могло быть вполне достаточно причин и без дофина: бывший член Директории слишком много знал. Имеются и другие показания в пользу версии о бегстве дофина. Во-первых, свидетельства вдовы Антуана Симона, в течение долгого времени жившей в инвалидном доме. Она на протяжении ряда лет, во время Наполеоновской империи и при Реставрации, в разговорах с разными лицами выражала убеждение, что Луи-Шарль де Бурбон был подменен другим ребенком. 209 В частности, имеется свидетельство некоей мадемуа­зель Марии Гро, которая ухаживала за вдовой Антуана Симона в приюте для неизлечимо больных с 1810 по 1815 год. Мария Гро утверждает: «В 1810-1815 годах я хорошо знала жену Симона: от нее я часто слышала, что дофин не умер, что она участвовала в его спасении, что она уверена в том, что он жив и что его еще увидят на троне. Об этом она говорила всем вокруг».

В 1816 году вдовой Антуана Симона серьезно занялась полиция. Под угрозой сурового наказания ей было пред­ писано прекратить болтовню о дофине, и она предпочла замолчать. Та же Мария Гро свидетельствует, что однаж­ ды бедную женщину куда-то увезли в черном экипаже, а когда она вернулась, на все вопросы о дофине она стала отвечать: «Не говорите об этом, я вам ничего не могу сказать». Дальнейш ая судьба вдовы Антуана Симона неиз­ вестна.

А может быть, в Тампле с самого начала находился не настоящий дофин? Возможно и такое. Во всяком случае, слухи о возможной подмене дофина стали ходить много раньше, по крайней мере, сразу после неудачного бегства королевской семьи в Варенн в июне 1791 года. Фигурировала даже версия, что дофин еще в 1790 году был переправлен в Канаду, а взамен его в Тюильри поместили другого ребенка, некоего Ляроша, уроженца Тулузы. Подобные слухи воспроизводи-210 лись на страницах прессы в месяцы, предшествовавшие падению монархии 10 августа 1792 года.

Д. Бовыкин
Людовик XVII: Жизнь после смерти

Людовик-Карл Бурбон, герцог Нормандский, родился в Версале в 1785 году. Пожалуй, это один из немногих фактов, которые не оспаривают авторы десятков монографий, посвященных жизни этого французского принца. Став наследником престола (дофином) в 1789 году, он был фактически стал королем в 1793 году после казни своего отца, Людовика XVI, и не только никогда не был коронован, но и ни единого дня не правил страной, поскольку еще за 4 месяца до этого Франция была провозглашена республикой. О его смерти официально было объявлено в июне 1795 года, и с тех пор Людовик XVII выходит из поля зрения традиционной истории.

Однако отнюдь не приведенная фактографическая канва приковывает внимание к этому королю без королевства. Подавляющее большинство его биографов уверено, что на самом деле дофин остался жив, а на парижском кладбище Святой Маргариты был похоронен совсем другой мальчик(1).

Убедительности немалого количества доводов в пользу чудесного спасения Людовика XVII изрядно мешает то, что исследователи то и дело противоречат друг другу, пытаясь выяснить, с чьей помощью дофин бежал из Тампля (где содержалась в то время под стражей королевская семья), когда и кем он был подменен, и не стояла ли за этим какая-нибудь из крупных политических фигур Французской революции (нередко на эту роль назначается Робеспьер), заинтересованная в столь важном заложнике. Появление версий о том, что на самом деле имела место не одна, а две или даже три подмены(2), совершенные в течение 1794-1795 годов окончательно скомпрометировало этот сюжет, превратив его в проблему из разряда исторических курьезов или же "if-history", и закрыв ее тем самым для "серьезных" историков.

В то же время, если не увлекаться трудно доказуемыми, хотя и, несомненно, романтическими перипетиями подмен и побегов, существует ряд вопросов, на которые можно искать ответ именно с позиций историка, занимающегося проблемами Французской революции.

Вопрос первый: Cui prodest?

Для того, чтобы кто-то (кроме фанатиков-роялистов) был заинтересован в исчезновении Людовика XVII из тюрьмы, необходимо, чтобы политические условия Франции того времени допускали возможность восстановления монархии.

Историки здесь отнюдь не единодушны. В то время как одни уверены, что "если с 1795 по 1800 годы роялисты и поднимали голову, они были абсолютно неспособны серьезно угрожать республике"(3), то другие, напротив, подчеркивают, что с 1795 года "проблема заключается не в том, почему монархия пала, а почему она не была восстановлена"(4). Однако и те, и другие в подтверждение своих точек зрения, как правило, не приводят никаких аргументов кроме личной убежденности.

При этом многочисленные документы, датируемые именно 1795 годом, - письма и петиции в высший законодательный и исполнительный орган страны (Конвент)(5), пресса(6) и памфлеты(7) - недвусмысленно указывают на высочайшую опасность (или, если угодно, возможность) роялистской реставрации. Монархизм становился тем более популярным, что королевская власть, после стольких лет революции, начинала ассоциироваться со стабильностью и порядком. На смену стремлению к переменам приходило стремление к спокойствию.

Каким же образом мыслилась эта реставрация? Изучение источников и литературы приводит к тому, что здесь главные надежды возлагались не на эмиграцию и не на графа Прованского (будущего Людовика XVIII), а на юного Людовика XVII, заключенного в Тампле. "Еще совсем ребенок, но легитимный король Франции, - продолжает А.Коббан, - он своим присутствием на троне примирил бы нацию с ее правительством, и от его имени, и с помощью обновленной Конституции 1791 года, новые правители Франции могли бы находиться у власти, не боясь контрреволюции и, следовательно, не прибегая к террору"(8).

С другой стороны, существуют многочисленные (хотя и небезупречные) свидетельства о том, что подобная возможность не оставалась чисто гипотетической: депутаты Конвента вели о ней переговоры как с роялистами в эмиграции(9), так и с руководителями Вандейского мятежа(10).

Нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что именно весной 1795 года Конвентом было принято решение о создании новой Конституции Франции, для чего была избрана соответствующая комиссия, вошедшая в историю как Комиссия Одиннадцати(11). Ряд историков уверен, что её члены также участвовали в упоминавшихся выше переговорах с роялистами(12); а среди современников встречаются даже намеки на то, что первоначально Комиссия хотела предложить проект отнюдь не республиканской конституции(13) или же выступить за создание сильной единоличной власти (например, учредив пост президента)(14), способной эволюционировать в монархическую форму правления.

Одним словом, не смотря на то, что к 1795 году Людовику XVII было всего 10 лет, и он находился в заключении, в политическом раскладе он по прежнему учитывался как фигура, способная изменить судьбу страны.

Вопрос второй: что изменилось летом 1795 года?

Защитников версии о спасении дофина обычно условно делят на две части: "эвазионисты"(15) и сторонники конкретных претендентов на престол, выдававших себя за Людовика XVII (а таковых в истории Франции было около шести десятков). Если последние отстаивают подлинность полюбившихся им героев, то первые "всего лишь" утверждают, что юному королю так или иначе удалось спастись.

Однако в этом случае остается непонятным, почему же те силы, которые смогли похитить мальчика из Тампля, не объявили о его существовании после заявления Конвента о смерти узника.

Источники предлагают ответы и на этот вопрос. Во-первых, сразу же после того, как стало известно о смерти дофина, граф Прованский поспешил издать декларацию об объявлении себя Людовиком XVIII и о готовности возглавить роялистское движение(16). Лидеры Вандейского мятежа также заявили о смерти Людовика XVII в специальном манифесте от 26 июня 1795 года. В этих условиях появление живого Людовика-Карла могло только внести раскол в ряды монархистов. Во-вторых, существует огромное количество свидетельств о том, что роялисты планировали выиграть выборы в новые органы власти(17), что открывало пусть теоретическую, но, тем не менее, вполне реальную возможность для реставрации мирным путем, причем в форме не абсолютной, а конституционной монархии. Таким образом, объяснить, почему Людовик XVII, если он избежал смерти, не был введен в игру, вполне возможно, и очевидно, что сам десятилетний мальчик вряд ли мог рискнуть в то время объявить о своих претензиях на трон самостоятельно. Однако подобное исчезновение трудно, если не невозможно было бы скрыть: наследника престола слишком хорошо знали в лицо, чтобы можно было легко подменить его на другого ребенка.

Вопрос третий: слухи или факты?

В этой статье нет смысла останавливаться на неоднократно описанных в литературе(18) таинственных обстоятельствах, непосредственно сопровождавших смерть дофина. Упомянем лишь о слухах, которые начали активно циркулировать в стране: король жив и вскоре будет готов возглавить верные ему войска.

Сторонники версии о бегстве короля задают также немало острых вопросов, на которые необходимо так или иначе ответить: почему при Реставрации дофина не эксгумировали и не служили по нему поминальных служб (в отличие от других погибших членов королевской семьи)(19), почему сестра Максимиллиана Робеспьера Шарлотта получала пенсион при Людовике XVIII, Карле Х, Луи-Филиппе (по версии автора вопроса она знала от брата, что законный Король жив), почему дофин совсем не похож на портретах 1793 и 1795 годов, почему Людовик XVIII отказался принять помазание, почему его долгое время не признавали ни Англия, ни другие государства(20), была масса сложностей даже с роялистской армией?

Однако есть и другие вопросы, которые подкрепляются источниками. Например, почему Фуше - знаменитый министр полиции при Наполеоне - проявлял самое пристальное внимание к объявлявшимся во Франции во времена Империи самозванцам? Или почему в одной из секретных статей Парижского договора от 30 мая 1815 года говорилось, что "высокие договаривающиеся стороны не уверены в смерти сына Людовика XVI" и фактически согласны временно признать Людовика XVIII только лишь регентом(21)?

И даже если возразить, что эта статья не вошла в официальные публикации договора, как объяснить, что в соглашении с союзниками весной 1814 года Людовик XVIII именуется "Его Королевское Высочество Месье, сын Франции, брат Короля, Наместник Французского королевства"(22)? Почему "брат Короля", а не "дядя Короля"? Потому что Людовик-Карл не был коронован? Но тогда и граф Прованский должен был бы быть Людовиком XVII, а не XVIII!

Таким образом, логические построения, основанные на исторических фактах, приводят к выводу о том, что хотя смерть дофина впрямую и не отрицалась правительством Франции ни во времена Империи, ни при Реставрации, существует целый ряд вопросов без ответа, наводящих, как нам кажется, на определенные размышления.

Вопрос четвертый: "где он, брат сироты из Тампля?"(23)

Пожалуй, самым убедительным из претендентов был Карл-Вильгельм Наундорф, появившийся в Берлине в 1810 году. Именно появившийся, поскольку вся предыдущая жизнь этого человека так и осталась тайной для историков(24). Сам же он впоследствии заявил, что является сыном Людовика XVI и Марии-Антуанетты и даже письменно изложил историю своих приключений, которая могла бы показаться невероятной даже Дюма. Казалось, что претензии этого часовщика из Веймара (как он сам в начале представлялся(25)) не знающего даже французского языка(26), просто смешны. Тем более, что когда он в мае 1833 года появился в Париже, новость о том, что объявился очередной претендент, давно уже не поражала воображение.

Однако дальнейшее развитие событий показало, что Наундорф знает и помнит факты, которые могли быть известны только Людовику XVII. Его признает множество людей, прекрасно знавших дофина: бывшие слуги королевской семьи, де Жоли, последний министр юстиции Людовика XVI, де Бремон, бывший секретарь монарха, де Рамбо, бывшая воспитательница принца. Даже сестра дофина, герцогиня Ангулемская, прислала к нему своего представителя с целым опросным листом(27).

Безуспешно попытавшись отстоять свои права на престол, Наундорф оказывается вынужденным эмигрировать в Англию, а затем в Голландию, где и умирает в 1845 году. На его могиле в Делфте написано: "Здесь покоится Людовик XVII".

Однако со смертью Наундорфа эта история не закончилась. Еще более удивительным может показаться поведение его потомков, которые, несмотря на то, что они и так официально носят фамилию де Бурбон, с завидной регулярностью до сего времени обращаются в различные судебные инстанции с требованием признать их происхождение и объявить не имеющим силу акт о смерти Людовика XVII. Более того, совсем недавно Карл Людовик Эдмонд де Бурбон выступил с новым предложением: провести экспертизу ДНК с привлечением независимых экспертов(28). Ответа не последовало. Тогда одна из его сторонниц сделала по истине королевский подарок - медальон с прядью волос Марии-Антуанетты, который и был подвергнут исследованию вместе с останками Наундорфа. На сегодняшний день экспертиза еще не закончена(29). Помимо этого, при личной встрече с Монсеньером (как его называют его сторонники) меня не могло не поразить его удивительное сходство с... Генрихом IV. Деталь, которая, безусловно не может служить доказательством чего бы то ни было, но и не может не давать еще одного козыря "наундорфистам". Одним словом, этот "исторический детектив" пока что не имеет своего конца. "Дело Людовика XVII" до сих пор еще нельзя считать закрытым...

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Благо многочисленные изыскания и даже эксгумация трупа в 1846 году и в самом деле не обнаружили в указанном месте останков десятилетнего ребенка.

2. См., например: Romain J.P. Les trois Louis XVII évades du Temple. Paris, 1956.

3. Tulard J. Fayard J.-F. Fierro A. Histoire et dictionnaire de la Révolution française. Paris, 1987, p.1078.

4. Cobban A. A History of Modern France. Vol.1. Harmondswordth, 1963, p.248.

5. См., например: A.N. (Национальный архив Франции), C 228, d.183 bis * 4/2, doc.49, 69.

6. См., например: Journal des hommes libres, N 83, 8 fructidor (25.08.95), p.327.

7. См., например: Quelques réflexions sur l"acceptation de la Constitution de 1795, adressées a la Nation française. Nemours, 6 fructidor, an 3e, p.13.

8. Cobban A. Op.cit., p.249.

9. Thureau-Dangin P. Royalistes & Républicains. Essais historiques sur des questions de politique contemporaine. Paris, 1888, p.31; Fuoc R. La réaction thermidorienne - Lyon (1795). Lyon, 1989, p.56. Или же в мемуарах: Larevelliere-Lépeaux L. Mémoires de Larevelliere-Lépeaux, membre du Directoire exécutif de la République française et de l"Institut national publiés par son fils, vol.1. Paris, 1895, p.256.

10. Historical Manuscripts commission. Report of the Manuscripts of J.B.Fortescue, Esq., preserved at Dropmore. Vol.III. London, 1899, p. 117.

11. Изначально комиссия создавалась лишь для дополнения принятой, но так и не введенной в действие, Конституции 1793 года так называемыми "органическими законами" и лишь несколь­ко позже она решила предложить для обсуждение принципиально иной текст основного закона.

12. Fryer W.R. Republic or Restoration in France? 1794-7. Manchester, 1965, p.4; Louigot A. Baudot et St-Just ou les secret de la force des choses. Paris, 1976, p.245.

13. См., например: Peltier J.-G. Paris pendant l"année 1795. Londres, vol.2., N 9, 1.VIII.95., p.48.

14. Mallet du Pan. Mémoires et correspondance. Paris, 1851, vol.2, p.147.

15. От фр. "évasion" - исчезновение.

16. Louis XVIII. Déclaration de Louis XVIII, Roi de France et de Navarre a ses sujets. S.l., s.d.

17. См., например: Castries. A.N., 306 AP 29 (326 mi 18), doc.24.

18. Подробнее см.: Д.Бовыкин. Людовик XVII: жизнь и легенда. // "Новая и новейшая история". N 4. 1995. С.172-174.

19. Quesné J.S. Confessions de J.S.Quesné depuis 1778 jusqu" a 1826. Vol.1. P., 1828, p.173

20. О том, что у Людовика XVIII большие трудности с признанием его иностранными державами писали при Термидоре даже в газетах. См., например: Annales de la République française, N 316, 20 thermidor (7.08.95.), p.2

21. Блан Л. История французской революции 1789 года. Т.XII. СПб., 1909, с.249. Цит по: "Le cercle Louis XVII", 1935, p.8.

23. Это вопрос, заданный в парламенте в 1816 году Шатобрианом. Под "сиротой из Тампля" имеется в виду оставшаяся в живых дочь Людовика XVI Мария-Тереза-Шарлотта (1778-1851), герцогиня Ангулемская.

24. Впрочем, подобные "провалы" характерны для биографий большинства претендентов и их сторонники тщетно страются найти этому разумное объяснение. Лучше всего, с моей точки зрения, преуспел в этом маркиз де Кастеллане, написавший, что об Иисусе от его рождения до 30 лет тоже ничего достоверно не известно, что однако не мешает ему быть сыном господа.

25. Предпринятое в 1824 году расследование показало, что никто по имени Наундорф в Веймаре в те годы не жил.

26. Это, пожалуй, один из самых сильных аргументов против признания его дофином. Однако "наундорфисты" (как называют себя его сторонники) не унывают и приводят исторические примеры, доказывающие, что ребенок, попав на чужбину, вполне может забыть родной язык, как, скажем, дети Франциска I, три года бывшие пленниками в Испании. Samson Ch. Louis XVII et sa descendance. Paris, 1906, p.19.

27. Невольно возникает вопрос, стала бы она это делать, если бы была уверена в смерти дофина. Кстати, ранее и она, и Людовик XVIII отказались принять сердце мальчика, умершего в Тампле в 1795 году, изъятое одним из врачей, производивших вскрытие.

28. Bulletin de l"Institut Louis XVII. N 21. 1995.

29. Bulletin de l"Institut Louis XVII. Annexe Spécial. Décembre 1996. Dossier ADN.

8 июня 1795 года в парижской тюрьме Тампль умер десятилетний мальчик. Ребенок тяжело болел и уже несколько месяцев не произносил ни слова.

Мальчик был сирота. Его родителями считались король Людовик XVI Бурбон и королева Мария-Антуанетта. Оба погибли на гильотине в 1793 году. Наследника звали Луи-Шарль, а многие именовали его уже Людовиком XVII.

Перед захоронением сердце мальчика было вынуто и впоследствии сохранено.

Сказка родилась почти сразу.

Поползли слухи, что принц не умер в Тампле. Один за другим стали появляться люди, называвшие себя Людовиками XVII, чудом спасшимися, втайне выращенными и теперь предъявлявшими свои права.

А тем временем революция завершилась. На смену республике пришла империя, а затем на французский трон вернулись Бурбоны. Король Людовик XVIII был младшим братом казненного Людовика XVI.

Стоит ли объяснять, как беспокоили двор новоявленные «племянники»? Все время Реставрации (1815 — 1836) самозванцы не исчезали из политического контекста. Они продолжали интриговать публику и при Июльской монархии (1830 — 1848), когда на троне оказался представитель Орлеанской ветви Бурбонов.

Лишь с середины XIX века, когда эта династия окончательно сошла с политической сцены, загадка истинной судьбы Луи-Шарля, дофина французского, стала переходить в разряд проблем историографических.

Историки тех времен редко интересовались детьми. Но об этом человеке, едва успевшем перешагнуть рубеж первого десятилетия своей жизни, писали наперебой. Ожесточенные споры о мальчике, умершем в Тампле, не прекращались на страницах научных изданий и в беллетристике. Продолжались они и в ХХ веке вплоть до самого последнего времени. Причем не только во Франции. На эту тему писали и у нас 1 . Каждый находил аргументы в пользу своей «правды».

И вот — сенсация. Современная наука предоставила неопровержимые данные. Точку в спорах ставит генетическое исследование.

15 декабря 1999 года в крипту базилики Сен-Дени пришли биологи. От захороненного там сердца, как считалось, Луи-Шарля Бурбона было взято четыре фрагмента, из которых исследователи выделили затем генетический материал, ДНК. Экспертиза проводилась профессорами Жаном-Жаком Кассиманом из бельгийского университета города Лувена и Берндтом Бринкманом из немецкого университета Мюнстера. Сопоставление этой ДНК с той, которая еще раньше была извлечена из волос Марии-Антуанетты, а также ее сестер и других родственников, не оставляет почвы для сомнений. Ребенок, в груди которого билось многострадальное сердце, несомненно, был ближайшим родственником французской королевы.

А значит, загадки больше нет. Сказка не состоялась. Маленького принца никто не спас. Это он умер в парижской тюрьме Тампль 8 июня 1795 года.

Луи-Шарль, герцог Нормандский родился в Версале
27 марта 1785 года. Он был третьим ребенком и вторым сыном в королевской семье. Дофином, то есть наследником престола, сначала являлся Луи-Жозеф-Ксавье, родившийся четырьмя годами раньше брата. Дочерей звали Мари-Терез-Шарлотт (1778 — 1855) и Софи-Элен-Беатрис (1786 — 1787).

Первый дофин тяжело болел костным туберкулезом, от которого 4 июня 1789 года скончался. С этого момента наследником французского престола стал именоваться четырехлетний герцог Нормандский.

Революция уже занималась. Месяц, как заседали Генеральные Штаты, в которых пока шла проверка полномочий депутатов. А брожение в обществе, всплески народного гнева, парламентские мятежи — все это нарастало в стране уже третий год.

Даже если бы родители не потеряли за последнее время двоих детей (сына и дочь), им было о чем горевать и тревожиться. Королева становилась едва ли не главным объектом ненависти простого люда как легкомысленная расточительница, «мадам Дефицит», да к тому же австриячка… Король нес тяжкое бремя ответственности как за финансовый кризис, в большой мере унаследованный, так и за попытки реформ, предпринимавшиеся его министрами.

Однако пока страдания и невзгоды родителей, по крайней мере внешне, не сказывались на жизни королевских детей.

Известно, что Луи-Шарль был chou d"amour (любимчик, сокровище) своей матери, с которой проводил много времени. Мария-Антуанетта любила читать сыну басни Лафонтена и сказки Перро, пела ему, аккомпанируя себе на клавесине.

Сохранился написанный рукой королевы в 1789 году текст, рассказывающий о характере дофина. Он был составлен для воспитательницы мальчика мадам де Турзель и свидетельствует о внимательном и нежном отношении матери к ребенку. Королева пишет, что Луи-Шарль очень хочет быть хорошим, но малышу это не всегда просто. Он фантазер и подчас так увлекается, что путает выдумки с реальностью. Есть, между прочим, в записке и такое замечание: «Чувствительность его нервной системы такова, что любой непривычный шум его пугает». Королевский сын, например, боится собак.

Впрочем, достоверных сведений о первых годах жизни будущего Людовика XVII мало. Мемуары знавших его тогда людей и основанные на них биографии приближаются к жанру «жития мученика» и требуют весьма критического к себе отношения. Но нам хорошо известно, когда и как в нее ворвалась революция.

6 октября 1789 года мальчика разбудили на рассвете и потащили в покои короля. В Версальский дворец ворвалась разъяренная толпа. Уже убили нескольких лейб-гвардейцев, опасность угрожала королеве…

Малыш увидел дрожавшую от страха и унижения плачущую мать. Услышал яростные крики и поношения в ее адрес, увидел искаженные лица страшных людей. Вот Мария-Антуанетта, взяв за руки сына и дочь, выходит на балкон. Внизу колышется и угрожающе рокочет многоголовая революция. Мальчик и девочка жмутся к матери. Но из толпы кричат, чтобы детей убрали. Угроза относится только к женщине. Королева уводит Луи-Шарля и Мари-Терез в комнату и появляется одна…

В тот же день королевский кортеж в сопровождении национальных гвардейцев Лафайета и восставших медленно движется по направлению к Парижу. Вокруг кареты пляшут возбужденные женщины, раздаются исступленные, необузданные вопли, звучат оскорбления в адрес Марии-Антуанетты, смысла которых принц и принцесса, слава Богу, не могут понять. Лишь к одиннадцати часам вечера венценосные путники и их измученные дети добираются наконец до нового жилища — дворца Тюильри.

События знаменитого похода на Версаль и переезда короля в Париж описаны сотни раз. Но вот какое смятение пережили в тот день девочка одиннадцати лет и мальчик четырех с половиной, навсегда останется неведомым. Можно лишь предполагать, какой отпечаток оставили страхи и ужасы того дня на их психике.

А это было только начало. В Тюильри приходилось начинать новую жизнь. При этом скоро оказалось, что революционные власти Парижа фактически взяли короля и его семью в плен. Свобода их действий и даже передвижений оказалась существенно ограничена. И с каждой неделей ограничивалась все больше, а положение становилось все более унизительным. На лицах взрослых, окружавших Луи-Шарля и Мари-Терез, стали появляться отчаяние и страх.

Наконец, летом 1791 года была совершена знаменитая попытка бегства королевской семьи. Поздним вечером 20 июня гувернантка мадам де Турзель, вместо того чтобы уложить детей спать, закутала их потеплее и вывела за ворота Тюильри на улицу Эшель, где ждала карета. Мадам де Турзель будет играть роль русской баронессы Корф, возвращающейся на родину вместе со своими детьми. «Лакеем» баронессы будет Людовик XVI, а «камеристкой» — Мария-Антуанетта. Путешественники собираются по отдельности, соблюдая меры предосторожности… Долго и с беспокойством ждут «камеристку», которая, не зная Парижа, плутает по улицам. А впереди — ночь и день в дороге, утомительная поездка к северо-восточной границе Франции. Все закончится в деревушке Варенн, где «лакея» и «камеристку» узнают и задержат.

И теперь обратный путь: подавленные лица взрослых, чужие люди в карете рядом с отцом и матерью (это были комиссары Национального собрания Барнав и Петион), которые ведут себя как хозяева, и опять толпы вокруг, злобно кричащие или угрожающе молчащие…

Луи-Шарлю, мальчику с легко возбудимой психикой, шесть лет.

Проходит еще год… 20 июня 1792 года в королевское жилище врывается толпа, как когда-то в Версале. Пока она хозяйничает в Тюильри, королева с детьми сидит, забаррикадировавшись в одной из комнат. Король надевает революционный фригийский колпак, кричит: «Да здравствует нация!» Однако совершенно ясно, что дни его власти сочтены. Да и за саму жизнь трудно поручиться — охрана из швейцарских гвардейцев не может сдерживать натиск восставших.

И вот наступает развязка. 9 августа народ вооружается, гудит набат, бьют в барабаны, отчетливо звучат требования низложения короля. Угрожающие звуки вновь достигают ушей обитателей Тюильри. Людовик XVI, королева Мария-Антуанетта, их дети и сестра короля Элизабет под охраной гвардейцев теперь уже навсегда покидают дворец. Они направляются в Национальное собрание.

Здесь, в небольшом помещении рядом с залом заседаний, королевское семейство проведет три дня. Отсюда хорошо слышны и враждебные голоса депутатов, и пушечные залпы, и ружейные выстрелы — Тюильри берут штурмом.

13 августа 1792 года семилетний дофин Луи-Шарль вместе со своими близкими оказался в тюрьме. Их поселили под надежной охраной в малой башне Тампля: короля на третьем этаже, всех остальных на втором. Общаться разрешалось, поэтому в первое время заключение сблизило детей с родителями. Впрочем, и это потом обернулось психологической травмой.

Сначала мальчик находился под опекой матери: она проводила с ним большую часть времени, укладывала спать и поднимала по утрам. С отцом Луи-Шарль виделся только днем. 26 сентября Коммуна для большей надежности перевела короля в главную башню, теперь семья могла видеться с ним только за обедом. Прошел месяц, и в главную башню переселили всех заключенных. Но в жизни мальчика вновь произошла перемена. Отныне его кровать поставили в комнате отца, а королева должна была после ужина оставлять сына. Дофина не переводили наверх к матери и тогда, когда король в конце ноября заболел; королеве не разрешали оставаться с ребенком на ночь, даже когда у того поднялась температура.

Тем не менее, если не считать всех этих болезненных перемен и ограничений, до сих пор все было не так уж плохо. Жизнь текла размеренно и однообразно. Дети проводили много времени с родителями и с теткой, с которой очень сблизились, вместе гуляли во дворе Тампля, по несколько раз в день собирались за столом. Людовик XVI играл с сыном и занимался с ним не менее двух часов каждый день. Будучи весьма образованным человеком, он читал вместе с Луи-Шарлем, давал ему уроки истории, географии, математики, латыни. Наверняка между ними возникла дружба — мальчик был как раз в том возрасте, когда становится важно внимание отца.

Но вот 11 декабря начался судебный процесс над Людовиком XVI. С этого момента его окончательно разлучили с семьей, а дофина снова отправили к матери.

Разлука и в особенности последняя встреча-прощание семьи с королем 20 января 1793 года, накануне его казни, не могли не стать тяжелым психическим потрясением для ребенка. По свидетельству очевидца, свидание продолжалось около двух часов. Женщины рыдали, дофин стоял между колен осужденного и обнимал его. Ребенок неполных восьми лет знал, что завтра его отца убьют.

Сразу после смерти Людовика XVI его брат, граф Прованский, находившийся в Вестфалии, провозгласил Луи-Шарля королем Людовиком XVII, а себя объявил регентом при племяннике. Новому королю присягала эмиграция, его признали европейские дворы. Но сам маленький монарх именно в это время начинает болеть, на организме ребенка начинают сказываться испытания последних лет.

Современные медики, исследовавшие историю болезни Луи-Шарля, обнаруживают у него симптомы туберкулеза, от которого в свое время умер его брат. Эта тяжелая болезнь быстро развивается в организме с ослабленным в результате стрессов или нездорового образа жизни иммунитетом. Особенно легкой добычей туберкулеза в таких условиях становятся дети.

Весной 1793 года у дофина начинается плеврит, тогда же опухают суставы, то есть появляется симптом весьма распространенной, особенно у детей, формы заболевания — туберкулезного лимфаденита (воспаления лимфатических узлов, вызванного бациллами туберкулеза). Если болезнь запустить, развивается сепсис 2 .

После смерти отца Луи-Шарль еще несколько месяцев живет в Тампле с матерью, теткой и сестрой. Однако 13 июля 1793 года якобинское правительство решает изолировать бывшего дофина от матери. Революционное воспитание королевского отпрыска поручается члену Совета Парижской коммуны, сапожнику Симону и его жене. Новый удар вполне мог стать убийственным для восьмилетнего ребенка. Конечно, он плакал, цеплялся за мать, не давал себя увести. Долго плакал и потом несколько дней отказывался есть. Потеря родителей одного за другим, утрата чувства безопасности, незащищенность, страх, непонятность и враждебность окружения — вот какова была отныне жизнь уже тяжелобольного мальчика.

Сапожник Симон, видимо, не был тем безжалостным извергом, каким рисовала его роялистская традиция. Он и его жена вполне добросовестно относились к данному им поручению. Ребенок был одет, умыт и накормлен, гулял в саду Тампля. Ему покупали игрушки и птичек, о чем сохранились документальные свидетельства. Однако все дорогое для Луи-Шарля прежде здесь подвергалось осмеянию и поруганию, все, чему раньше его учили и за что хвалили, этих людей могло только раздражать. Манеры поведения, привычки и обыкновения — все было абсолютно чужим. И чужие люди кругом, ненавидевшие близких мальчика, не стеснявшиеся в выражениях в адрес его матери…

А уже через несколько месяцев дофин французский горланил революционные песни и ругался, как сапожник. Что произошло с его психикой?

В октябре начался процесс над Марией-Антуанеттой. Революционным «следователям» показалось недостаточным обвинить королеву в измене. Они явились допрашивать ее маленького сына.

Так называемые показания Луи-Шарля Капета против Марии-Антуанетты — один из позорнейших эпизодов французской истории и французской революции. Историки редко приводят текст протокола целиком, слишком неправдоподобной, мерзкой и отвратительной является зафиксированная на бумаге ложь. На гнусном «документе» стоит подпись неверной больной руки любимого ребенка королевы…

Интересно, что Робеспьер был возмущен полученным «показанием», полагая, что оно может вызвать лишь сочувствие к подсудимой. Так и случилось. На грязную клевету Мария-Антуанетта отвечала в высшей степени достойно, устроители процесса имели бледный вид.

«Революционное воспитание» Шарля Капета кончилось 19 января 1794 года. Симон, получив от Коммуны новое поручение, уехал из Тампля. Отныне у маленького узника были только охранники. Изоляция его усилилась: помещение ограничили одной комнатой, гулять выводили только на крышу башни.

В стране все больше распространялись антиякобинские, в том числе и роялистские настроения. Франция была в состоянии войны с монархической Европой. Неуверенность в будущем заставляла революционных деятелей учитывать фигуру сына казненного Людовика XVI как разменную монету в политической торговле. Известно, что дофином очень интересовался Робеспьер.

Сразу после термидорианского переворота в Тампль является влиятельный представитель новой власти Баррас. К мальчику приставляют нового охранника Лорэна. Приказано обеспечить лучший уход за девятилетним ребенком, который после отъезда Симона оказался фактически заброшен. Впрочем, сделано это не было.

Состояние здоровья Луи-Шарля к этому времени существенно ухудшается. Он апатичен и малоподвижен вследствие ли боли в суставах или психических травм… Он отказывается от еды. В феврале 1795 года в Тампль направляется медцинская комиссия, а затем назначается врач, известный хирург Дезо. «Я нашел ребенка-идиота, умирающего, жертву самой низкой бедности, полностью заброшенное существо, опустившееся от самого жестокого обращения», — пишет он в своем заключении. Мальчик грязен, завшивлен, он не может встать с постели, суставы вздуты, кожа покрыта нарывами, вскрывающимися язвами. И он уже продолжительное время ни с кем не разговаривает.

Тот факт, что в последние месяцы узник Тампля в ответ на обращения к нему не произносил ни слова, засвидетельствован разными людьми. Впоследствии это стало одним из оснований мифа о подмене принца немым мальчиком. Однако психологам и психиатрам хорошо известен такой симптом сильного детского невроза или психического расстройства, как мутизм, когда ребенок действительно не может произнести ни слова. Он характерен для больных трех-пятилетнего возраста, но при тяжелых стрессах вполне может проявиться и в девять-десять лет.

Медицина уже была бессильна. Антибиотики еще не появились, а лечение туберкулеза сводилось в те времена, по сути дела, к повышению сопротивляемости организма. Больному назначали здоровый образ жизни, правильное питание, сухой климат и много солнца. На ранней стадии такие методы иногда давали хороший результат. Но не в этом случае. Запущенный больной, долгое время лишенный элементарных условий нормального существования, тем более ребенок, тем более переживший одну за другой тяжелейшие психические травмы, такой больной шансов на жизнь не имел.

Луи-Шарль Бурбон умер, когда правительство вело переговоры о нем с испанским двором. После официального объявления о его кончине граф Прованский провозгласил себя королем Людовиком XVIII.

Но тут поползли слухи.

Рождению сказки способствовали три обстоятельства.

Во-первых, правда о замученном в застенке ребенке оказалась слишком страшной. Узнавать ее не хотелось, а узнав, так и просилось поверить в чудесное продолжение с похищением, переодеванием, жизнью под чужим именем… И, как полагается, со счастливым концом.

Во-вторых, действительно, никто не мог быть тогда уверен, что французское правительство в официальном сообщении сказало правду. Доказательств представлено не было.

Не оказалось ни одного человека, который в последние три года жизни был бы при дофине постоянно и мог бы засвидетельствовать развитие его болезни и смерть. Охранники, врачи, комиссары все время менялись. Впоследствии только скрупулезнейшие исследования доказали, что все это время узник Тампля находился на виду, подменить его и тайно вывезти было бы крайне затруднительно.

Даже вскрытие трупа было оформлено поспешно и юридически безграмотно, что долго давало почву для сомнений. Например, не было произведено опознание умершего родственниками, при том что сестра его находилась тут же, в Тампле. В протоколе отсутствуют какие бы то ни было указания на отличительные особенности мальчика. Имя его вообще ни разу не названо, а говорится о трупе десятилетнего ребенка, причиной смерти которого стало развитие золотухи.

В-третьих, немало влиятельных людей могли извлечь политическую выгоду из слухов о чудесном спасении Людовика XVII как сразу же после его смерти, так и позднее, на протяжении нескольких десятилетий. Словом, родилась идея о том, что маленький принц спасся. И какими только историями она не обрастала! То ли Луи-Шарля увез с собой еще Симон, который был в сговоре с принцем Конде… То ли его похитил из Тампля сам Робеспьер… То ли Баррас с Жозефиной Богарне, будущей женой Наполеона, организовали вынос из тюрьмы усыпленного ребенка в гробу…

Спрос рождает предложение, и первые » Людовики XVII» объявились уже на рубеже XVIII и XIX веков. Всего же специалисты насчитали их более шестидесяти. И у всех было много общего. Авантюристы, недовольные своим социальным статусом, покидали родной дом в погоне за удачей. Смутное время востребовало таких людей — самоуверенных, смелых и неразборчивых в средствах.

Впрочем, большую часть самозванцев полиция быстро разоблачала и помещала в тюрьму. Так было с сыном портного Жаном-Мари Эрваго, так было с Матюреном Брюно, приключения которого отнюдь не ограничивались только поприщем Людовика XVII. Хотя были и другие, кто относился к делу посерьезнее. Так, знаменитый Анри-ЭтельБер-Луи-Эктор Эбер, именовавший себя бароном де Ришмоном, герцогом Нормандским, выпустил свою биографию с обоснованием монарших притязаний — настоящий роман. Хотя Ришмону и пришлось два раза отсиживать срок и несколько лет скрываться в Англии, он, тем не менее, продержался «в роли» до самой своей смерти в 1855 году. Его «узнавали» некоторые представители старой аристократии, у него была своя «партия». Но наиболее живучим оказался миф прусского часовщика Карла Вильгельма Наундорфа. Его потомки до последнего времени носили фамилию де Бурбон, гордясь своим сходством с монархами и судясь за признание их королевских кровей. По этому поводу проводилось несколько биологических экспертиз, именно для них, в частности, была извлечена ДНК из волос Марии-Антуанетты. Дело в том, что происхождение Наундорфа действительно до сих пор остается загадкой. Паспорт на имя Наундорфа этот человек получил в прусской полиции уже после того, как объявил себя сыном Людовика XVI. Но будучи немцем и не владея французским языком, часовщик подробно рассказывал о жизни французской королевской семьи, которую выдавал за детские воспоминания. Словом, и до сих пор существует «загадка Наундорфа».

Успеху самозванцев сильно способствовало то, что в истории тампльского узника продолжало оставаться множество темных пятен.

Людовик XVIII совершенно не был убежден в смерти своего племянника. Сразу после возвращения из эмиграции в 1815 году он приказал разыскать на кладбище Мадлен могилы своих казненных родственников — брата и невестки — и перенести их останки в древнюю королевскую усыпальницу в Сен-Дени. На кладбище же король приказал возвести Искупительную часовню, где стали регулярно служить (и служат до сих пор) заупокойные мессы по погибшим монархам. Однако Людовик XVIII никогда не заказывал заупокойных месс по дофину.

На кладбище церкви Сен-Маргерит, где, согласно официальной информации, был похоронен дофин, тоже были произведены поиски. Но точное место могилы было неизвестно, и останки не нашли. В XIX веке на этом кладбище еще дважды производили раскопки (в 1846 и 1894). Скелет ребенка вроде бы обнаружили, но исследование костей показало, что они принадлежат подростку четырнадцати-пятнадцати лет. Этим результатом стали пользоваться для обоснования версии подмены, однако затем сопоставили останки с кладбища с описанием тех, что подвергли вскрытию в Тампле в 1795 году, и оказалось, что речь не может идти об одном и том же человеке.

Не могла быть уверенной в смерти брата и Мари-Терез, герцогиня Ангулемская. Проведя в Тампле три с лишним года (с тринадцати до семнадцати лет), она была в декабре 1795 года обменена на французских офицеров, находившихся в плену у австрийцев. К слову сказать, после пребывания в тюрьме принцесса так переменилась, что потом высказывались версии и о ее подмене.

Мари-Терез не видела брата в последние месяцы его жизни, ей приходилось, как и всем, верить слухам или официальному сообщению. Вероятно, и она колебалась, так как время от времени посылала опросные листы самозванцам, в частности, Брюно и Наундорфу.

И король, и герцогиня Ангулемская отказались принять и поместить в Сен-Дени сердце Луи-Шарля, то самое, которое теперь подвергли генетическому анализу: даритель, хирург Пеллетан, не мог предъявить никаких доказательств его подлинности.

В 1795 году Пеллетан был одним из тех врачей, которые проводили вскрытие в Тампле. Втайне от своих коллег он вынул сердце мальчика и, обваляв его в отрубях и завернув в носовой платок, спрятал в карман. Вернувшись домой, Пеллетан заспиртовал сердце и хранил много лет, прежде чем предложить в дар августейшим родственникам умершего. Но ему не поверили.

Интересна дальнейшая судьба сердца дофина. Его принял архиепископ Парижский. Однако во время революции 1830 года восставшие подвергли архиепископство разгрому, сосуд с сердцем был разбит, а само оно осталось валяться в песке среди осколков. На следующий день поруганную святыню подобрал сын Пеллетана. Теперь помещенное в новый сосуд сердце долгое время хранилось в семье Пеллетанов, а в 1895 году было передано Дону Карлосу Бурбону, герцогу Мадридскому, в то время являвшемуся наследником французских королей. Свое место в базилике Сен-Дени сердце Луи-Шарля обрело, как уже говорилось, в 1975 году с разрешения французского правительства и по просьбе Бурбонов.

Неудивительно, что аутентичность этой реликвии до сих пор многими подвергалась сомнению. История, рассказанная Пеллетаном и оказавшаяся в конце концов правдой, опровергала романтический миф о спасении принца. Миф, которому суждена была столь долгая жизнь, в отличие от коротенькой жизни его героя.

Впрочем, может быть, уже не стоит говорить об этом мифе в настоящем времени? Ведь загадки больше нет, доказательства представлены неоспоримые.

Результаты экспертизы получили во Франции достаточно широкий резонанс: отчеты о ней опубликовали ведущие газеты. Для французов это оказалось важно. Хотя наверняка нашлись и те, кто не поверил. Ведь далеко не все поверили результатам недавно проведенной аналогичной генетической экспертизы останков Николая II и его семьи…

Но если спекуляции и продолжатся, то они будут иметь так же мало общего с действительностью, как и все предыдущие. Ничего не поделаешь — в цену за свободу и равенство входит загубленная жизнь десятилетнего Людовика XVII.

1 Черняк Е.Б. «Пять столетий тайной войны». М., 1966; его же: «Времен минувших заговоры». М., 1994; Бовыкин Д.Ю. «Людовик XVII: жизнь и легенда» // «Новая и новейшая история». — 1995. — #4; его же: «Людовик XVII. Жизнь после смерти«// «Мир генеалогии». — М., 1997.
2 Автор пользуется случаем поблагодарить врача Е.Е.Титову и детского психолога Н.Б.Кедрову за ценную помощь, оказанную при подготовке статьи.

Похожие статьи